"Теодор Старджон. Быстрый, как молния, гладкий, как шелк..." - читать интересную книгу автора

был ответ.
Дел заворчал и снова ринулся на голос, но наткнулся коленом на стул
или, быть может, на небольшой сундучок, и тяжело упал на пол. При этом
Делу показалось, что его вытянутые вперед пальцы коснулись босой ноги Риты.
- Сюда, любимый, я здесь! - поддразнила она его.
Дел пошарил вокруг себя ища предмет, о который споткнулся; нащупав
его, он поднялся, опираясь на него, как на клюку. Выпрямившись во весь
рост. Дел с беспокойством огляделся - огляделся чисто машинально, по
привычке, ибо зрение так и не вернулось к нему.
- Эй, милый, сюда!..
Дел прыгнул и врезался в косяк двери. В одно мгновение скула,
ключица, бедро и колено вспыхнули ослепительной болью, и Дел вцепился
пальцами в полированное дерево.
Через несколько мгновений он спросил с мукой:
- Но.., почему?..
- Ни один мужчина еще не прикасался ко мне и не прикоснется, - не
ответила, а пропела Рита, и Дел почувствовал ее дыхание на своей щеке, но
когда он вытянул руку, то снова ничего не поймал. Потом он услышал, как
она спрыгнула с пьедестала для статуи, стоявшего возле самой двери, и
догадался, что девушка стояла на нем и, наклонившись, разговаривала с ним.
Но ни боль, ни слепота, ни даже сознание того, что на него действует
приготовленное Ритой колдовское зелье, не могли заглушить неистовое
желание, которое разбередила в Деле ее близость. И ничто не могло обуздать
ярость, которая охватывала его, когда он слышал ее смех. Испустив гневный
крик, Дел неверной походкой двинулся за ней.
Рита со смехом танцевала вокруг него. Один раз она толкнула Дела на
железную стойку для каминных щипцов, и та с грохотом опрокинулась. В
другой раз она схватила его сзади за локоть и сильно дернула, заставив
закружиться на месте. А в третий раз она совершила высокий и длинный
прыжок и, пролетая мимо Дела, успела поцеловать его прямо в губы.
Дел чувствовал себя так, словно оказался в самом настоящем аду.
Уверенный и быстрый топот легких босых ног и мелодичный, холодный смех
доносились, казалось, со всех сторон одновременно. Он бросался на голос и
падал, разбивал в кровь лицо и ползал на четвереньках, скуля, как собака.
Его яростные вопли и нечленораздельный рев неожиданно разбудили гулкое
эхо, и Дел догадался, что они, должно быть, перебрались в большую гостиную
залу. Здесь на его пути то и дело оказывались стены и предметы, которые не
просто не поддавались, а, казалось, наносили ответный удар всякий раз,
когда Дел со всего размаха налетал на них. Даже деревянные панели, на
которые он все чаще опирался спиной, чтобы отдышаться, неожиданно
оказывались дверями, отворявшимися от малейшего прикосновения. Но самым
страшным для него по-прежнему оставались черное ничто перед глазами,
дразнящее "шлеп-шлеп" твердых босых ступней по гладким плитам пола, да
неистовая ярость, которую Дел никак не мог утолить.
Потом эхо куда-то исчезло, и разгоряченное лицо Дела вдруг овеяло
прохладой. Он услышал шорох ветра в листве и понял, что оказался на
террасе. Но новое "Иди ко мне, любимый!" обожгло ему ухо горячим дыханьем,
и Дел прыгнул, собрав последние силы. Он снова промахнулся, но, вместо
того чтобы растянуться на каменном полу террасы, все падал, и падал, и
падал в никуда. И когда Дел уже почти перестал ждать боли, на него вдруг