"Алекс Стюарт. Жизнь - это судьба " - читать интересную книгу авторасомневаясь, что я так же рада предстоящему возвращению в Сидней, как и она.
А один раз она - смотря на меня сияющими и простодушными глазами ребенка - прямо заявила, что это, должно быть, прекрасно, когда у меня нежданно-негаданно появилась возможность возобновить мою семейную жизнь так скоро. - Я хотела сказать, что война закончилась быстрее, чем кто-либо из нас мог предположить в самых смелых мечтах. Для тебя, Вики, это будет второй медовый месяц. Дженис, очевидно, не имела никакого представления о причинах моего внезапного увольнения из армии, и Генри - какие бы ни строил предположения - не расспрашивал меня, за что я была ему очень благодарна. В присутствии Генри я чувствовала некоторую застенчивость и неловкость, вероятно, потому, что наши роли переменились. Теперь я была больной, а Генри - навещал меня, в то время как раньше - если не считать того вечера, когда он угостил меня виски - он, в известном смысле, нуждался в моем утешении и поддержке. И эта его потребность в помощи окрашивала и обуславливала мои чувства к нему. Сперва я удивилась: с какой стати он' захватил с собой Дженис, но в следующий момент я уже радовалась тому, что он так поступил, поскольку наедине со мной он непременно задал бы мне множество вопросов, на которые мне было бы нелегко ответить. А в данной обстановке Генри при всем желании мог немногое сказать, поскольку Дженис трещала, как сорока, не переставая. Но даже в тот редкий момент, когда Дженис переводила дыхание, после того как сообщила мне, что две девушки из нашей команды переводятся на Суматру и на Андаманские острова, Генри успел лишь добавить, что на Суматру уезжает Мин Тхин. от радости. С ней уезжают Лейладж и Бетти Вайнер. А Джоан Кросби назначена начальником участка на Суматре. Все говорят, что если бы ты осталась, то выбрали бы тебя. Назначение связано с повышением в чине, а ты ведь служишь дольше Джоан. Жалеешь, что не осталась? Я сделала вид, что не расслышала вопроса, однако в действительности я очень сожалела. Если говорить честно, известие задело меня сильнее, чем я могла предположить. Было больно думать, что мои друзья отправятся на новые места без меня. До этого момента я ничего не имела против ребенка. Теперь же я с горечью обнаружила, что ненавижу его и все, связанное с ним, ненавижу Коннора, который - быть может, сам того не желая - посадил меня в клетку, из которой нет спасения. Если бы наш брак был нормальным, хотя бы таким, каким его обрисовал майор Ли, и разлука бы произошла не по его или ее воле, возможно, мне было бы легче примириться с ребенком. Но наша семейная жизнь с Коннором нисколько не походила на нормальную, мы расстались потому, что Коннор вполне сознательно и преднамеренно отказался удержать меня возле себя, и ребенок - его ребенок - представлял собою одно из тех случайных явлений, которого он, вероятно, вовсе не предвидел. Невольно я взглянула на лежащее сверху письмо Коннора. Оно дразнило и манило, и мне захотелось - правда, без всякой реальной надежды, что мое желание осуществится, - чтобы оно сильно отличалось от прежних писем. Подняв глаза, я встретилась с пристальным взглядом Генри, в котором отражались и гнев, и боль. Он улыбнулся, стараясь скрыть свою озабоченность, и, вставая, прервал Дженис на полуслове: - Думаю, мы уже порядком тут надоели, пошли, Дженис. |
|
|