"Алекс Стюарт. Жизнь - это судьба " - читать интересную книгу автора

сомневаясь, что я так же рада предстоящему возвращению в Сидней, как и она.
А один раз она - смотря на меня сияющими и простодушными глазами ребенка -
прямо заявила, что это, должно быть, прекрасно, когда у меня
нежданно-негаданно появилась возможность возобновить мою семейную жизнь так
скоро.
- Я хотела сказать, что война закончилась быстрее, чем кто-либо из нас
мог предположить в самых смелых мечтах. Для тебя, Вики, это будет второй
медовый месяц.
Дженис, очевидно, не имела никакого представления о причинах моего
внезапного увольнения из армии, и Генри - какие бы ни строил предположения -
не расспрашивал меня, за что я была ему очень благодарна. В присутствии
Генри я чувствовала некоторую застенчивость и неловкость, вероятно, потому,
что наши роли переменились. Теперь я была больной, а Генри - навещал меня, в
то время как раньше - если не считать того вечера, когда он угостил меня
виски - он, в известном смысле, нуждался в моем утешении и поддержке. И эта
его потребность в помощи окрашивала и обуславливала мои чувства к нему.
Сперва я удивилась: с какой стати он' захватил с собой Дженис, но в
следующий момент я уже радовалась тому, что он так поступил, поскольку
наедине со мной он непременно задал бы мне множество вопросов, на которые
мне было бы нелегко ответить.
А в данной обстановке Генри при всем желании мог немногое сказать,
поскольку Дженис трещала, как сорока, не переставая. Но даже в тот редкий
момент, когда Дженис переводила дыхание, после того как сообщила мне, что
две девушки из нашей команды переводятся на Суматру и на Андаманские
острова, Генри успел лишь добавить, что на Суматру уезжает Мин Тхин.
- О, да, - возбужденно подхватила Дженис, отдышавшись, - Мин вне себя
от радости. С ней уезжают Лейладж и Бетти Вайнер. А Джоан Кросби назначена
начальником участка на Суматре. Все говорят, что если бы ты осталась, то
выбрали бы тебя. Назначение связано с повышением в чине, а ты ведь служишь
дольше Джоан. Жалеешь, что не осталась?
Я сделала вид, что не расслышала вопроса, однако в действительности я
очень сожалела. Если говорить честно, известие задело меня сильнее, чем я
могла предположить. Было больно думать, что мои друзья отправятся на новые
места без меня. До этого момента я ничего не имела против ребенка. Теперь же
я с горечью обнаружила, что ненавижу его и все, связанное с ним, ненавижу
Коннора, который - быть может, сам того не желая - посадил меня в клетку, из
которой нет спасения. Если бы наш брак был нормальным, хотя бы таким, каким
его обрисовал майор Ли, и разлука бы произошла не по его или ее воле,
возможно, мне было бы легче примириться с ребенком. Но наша семейная жизнь с
Коннором нисколько не походила на нормальную, мы расстались потому, что
Коннор вполне сознательно и преднамеренно отказался удержать меня возле
себя, и ребенок - его ребенок - представлял собою одно из тех случайных
явлений, которого он, вероятно, вовсе не предвидел.
Невольно я взглянула на лежащее сверху письмо Коннора. Оно дразнило и
манило, и мне захотелось - правда, без всякой реальной надежды, что мое
желание осуществится, - чтобы оно сильно отличалось от прежних писем. Подняв
глаза, я встретилась с пристальным взглядом Генри, в котором отражались и
гнев, и боль. Он улыбнулся, стараясь скрыть свою озабоченность, и, вставая,
прервал Дженис на полуслове:
- Думаю, мы уже порядком тут надоели, пошли, Дженис.