"Мэри Стюарт. Розовый коттедж " - читать интересную книгу авторакорзинка садовника с инструментами. На некогда темно-красных стенах висели
картины в тяжелых золоченых рамах, в основном - серых тонов сепии и коричневых вандейковских оттенков. Все знакомо: с каждой вещи я стирала пыль и на каждую наводила глянец. Узнала я и большую чашу с водой для собак. Она стояла на полу возле двери в гостиную. Сколько раз я наполняла эту чашу водой и бережно несла из уборной через парадную дверь! Но прежде, подумалось мне, я никогда не обращалась с ней так осторожно, как обращалась бы теперь, уже понимая, что это такое: чрезвычайно дорогой сине-белый фарфор династии Мин. За чашей лежала полуобглоданная кость, оставленная там, вероятно, щенком Вильяма. Мораг толкнула приоткрытую дверь в гостиную, и солнечный луч озарил все это потускневшее великолепие. - Кэйти Велланд, миледи. Леди Брэндон повернулась, отложив ручку, поднялась от письменного стола и, улыбаясь, подошла меня приветствовать. - Доброе утро, Кэйти. Спасибо, Мораг. Очень рада тебя видеть, Кэйти, ты прекрасно выглядишь. Заходи. Какая сегодня славная погода, не правда ли? Присаживайся, милая, и расскажи мне, как поживает твоя бабушка. Несмотря на все минувшие годы и на все перемены, что произошли со мной и целым миром, я чувствовала себя неловко, пожимая ее руку. Последний раз я входила в эту небольшую солнечную комнатку, когда надо было почистить камин и протереть пыль. Но леди Брэндон, спокойная и добрая как всегда, и конечно же - весьма искушенная, помогла мне справиться с моей скованностью, и скоро я сидела рядом с ней в эркере, освещенном солнцем, и отвечала на ее вопросы. Леди Брэндон была хрупкого сложения, слишком тонкая для ее роста, но заметила, что она одета почти, как я - в шелковую блузку, твидовую юбку и шерстяной жакет. Неужели такова "униформа" по эту сторону обитой сукном двери? Но даже такое обстоятельство не развязало моего языка, и мне по-прежнему хотелось сдвинуться на краешек сидения, однако по мере того, как леди Брэндон спокойно продолжала расспрашивать меня о бабушке, стеснение постепенно уступило место естественности и даже некоторой непринужденности. - Надеюсь навестить ее в ближайшем будущем, - сказала она. - Вероятно, сегодня днем. Как ты думаешь, ее самочувствие позволяет принимать гостей? - Я уверена, что она будет счастлива видеть вас, миледи. Она немного похудела с моего последнего приезда, и сама в кои веки признается, что устала, но продолжает твердить, что у нее ничего особенного, не считая последствий простуды. Я замялась: - Я все никак не могу забыть про те анализы, которые делали в больнице. Бабушка мне ничего не скажет, но я бы хотела знать, вдруг вам известно, есть ли там что-то серьезное? - Боюсь, что ничего не знаю, но, насколько мне известно, Маклауд не обеспокоен состоянием твоей бабушки. - Он так сказал? - Да. Поэтому, полагаю, тебе не стоит так переживать. Я не думаю, что твоя бабушка долго проболеет. Ты собираешься пожить здесь, чтобы ухаживать за нею? Я уверена, она будет этим очень довольна. На какое время ты можешь остаться? - У меня есть две недели, но я могу взять еще, если понадобиться. Но я |
|
|