"Мэри Стюарт. Девять карет ожидают тебя" - читать интересную книгу автора

Филипп ответил упрямо: "Невозможно быть барашком и совой
одновременно", - потом прижался ко мне и заплакал.
С тех пор я помогала ему не попадаться дяде на глаза.


5

Весна захватывала все большие территории, а погода ничуть не
портилась. На ближних горах сохранялся снег, белые вершины сверкали под
облаками, будто не имели ни малейшего представления о смене времен года. Но
долина зеленела, у воды расцвели фиалки, а вазы и каменные кадки,
окружающие террасы замка, выплескивали созвездия нарциссов, танцующих на
ветру.
Мы гуляли каждый день, закрываясь пальто и шарфами от ветра со снегов.
Горный воздух шел Филиппу на пользу, щеки стали поярче, он иногда смеялся и
немного бегал, хотя чаще всего солидно шел рядом со мной и отвечал на
попытки ведения беседы на прекрасном, но медленном английском. Часто мы
ходили по отлогому склону. У подножия горы реку Марлон пересекал узкий
деревянный мост. Начиная отсюда, она была глубокой и спокойной, плавно
переходила от одного сверкающего озера к другому. Дорога направлялась через
долины и виноградники к деревне. Когда было известно, что мы попадем в
Субиру, миссис Седдон, Берта, а иногда Альбертина давали нам мелкие
поручения.
Однажды утром в понедельник первого апреля месье Сент-Обрэ, кюре,
который обычно в это время обучал молодого графа латинскому, греческому и
римской католической религии, появиться не смог, подвернул ногу. Пропускать
занятия было не желательно, поэтому я отвела Филиппа в дом кюре рядом с
церковью и оставила там. Я в первый раз оказалась в деревне одна, причем с
массой свободного времени, встала на маленькой площади и глядела по
сторонам.
Жарко и солнечно. Белый кот загорал на высокой стене у примул.
Единственное бистро раскинуло полосатый черно-красный тент. Дома, несмотря
на выгоревшую краску, очень весело прижимали к стенам цветные открытые
ставни. У магазина висела маленькая клетка, в ней пела канарейка. Загорелые
черноволосые дети что-то изучали в водосточной канаве. У продовольственного
магазина разлеглись яркие капуста, сыр и усталые апельсины. Мальчик проехал
на велосипеде с длиннющим хлебом под мышкой. Приятная мирная сцена
настроила меня на легкомысленный лад. В кармане лежали деньги, я могла
делать что угодно целых два часа, тень приюта полностью растворилась под
ярким солнцем. Теплый ветер нес запах примул и лепестки вишен. Весна.
Я медленно пересекла площадь, убедилась, что детей в канаве занимают
камушки, а не лягушка или котенок, и зашла в аптеку, чтобы выполнить данные
мне поручения.
"Мадмуазель Мартин?" Аптекарь вылез из своей пещеры.
Он меня уже знал. Миссис Седдон, когда переставала пить
антигистаминные препараты, существовала преимущественно на аспирине и том,
что она называла "лось он". Во мне приютская жизнь пробудила неискоренимую
страсть к как можно более экзотическому мылу. Я сказала жизнерадостно на
самом английском французском: "О, доброе утро, месье Гаруэн. Сегодня
хороший день, не так ли? Вчера был хороший день. Завтра будет хороший день.