"Мэри Стюарт. Девять карет ожидают тебя" - читать интересную книгу автора

Валми приходилось насиловать свою самоуглубленную натуру и почти щебетать.
Однако по-моему в эти тридцать минут больше всех страдала я. Они
беседовали, естественно, на французском и предполагалось, что я их не
понимаю. Иногда она вдруг переходила на английский, ради меня или чтобы
проверить знания моего ученика. Тогда я втягивалась в разговор и старалась
не демонстрировать, что понимала то, что произносилось раньше. Не помню
ошибалась я или нет, во всяком случае, она не показывала, что чего-нибудь
заметила. Ее интерес к разговору был явно наигранным, это был для нее
вопрос долга. Она не имела обыкновения втираться к кому бы то ни было в
доверие.
Муж ее при этом отсутствовал. Его встречи с Филиппом были сугубо
случайными столкновениями в коридорах, на террасе и в садах. Мне сначала
казалось, что нехорошо дяде проявлять так мало интереса к одинокому недавно
осиротевшему мальчику, но скоро я поняла, что виноват тут был не только
Леон де Валми. Филипп его систематически избегал. Он сходил со мной в
коридор библиотеки только после того, как инвалидная коляска благополучно
проезжала у декоративных прудов в дальней части розария. Он умудрялся
слышать шепот ее колес за два коридора и откровенно тащил меня за руку,
чтобы исчезнуть из вида.
Видимые причины для этого отсутствовали. Когда в течение первой недели
мы раза два-три не смогли избежать встречи, месье Валми был очень мил. Но
Филипп замыкался основательнее, чем обычно, это выглядело явно чем-то
большим, чем плохое настроение. Понять это можно, подавляющее присутствие
Леона де Валми удваивало любое ощущение нервности и непривлекательности и
могло вызывать протест, сознательный или нет. Дядя разговаривал с
племянником, как с не особенно любимым зверенком. Не знаю, казалось ли так
Филиппу, но иногда по этому поводу злилась даже я. Но мне все равно был
симпатичен Леон де Валми, мальчику же он не нравился, даже очень. Я однажды
попробовала объяснить, что это неразумно.
"Филипп, почему ты избегаешь дядю?"
Его лицо приобрело выразительность каменной стены. "Ne comprends pas".
"Пожалуйста, по-английски. И прекрасно понимаешь. Он очень хорошо с
тобой обращается. У тебя есть все, что тебе нужно, нет?"
"Да. Все, что я хочу, я имею".
"Но тогда..."
Он бросил на меня один из своих загадочных взглядов. "Но он мне это не
дает". "Ну а кто? Тетя?"
"Все это не их, чтобы раздавать. Это принадлежит моему папе и мне".
Я смотрела на него. Так, значит. Валми. Я вспомнила, как блестят его
глаза, когда я в шутку обращаюсь к нему "граф де Валми". В этом они тоже
начинают рано. "Твоя земля? Конечно, твоя. Он для тебя ухаживает за ней. Он
твой опекун".
"Опекун? Не знаю такого слова".
"Он заботится о Валми, пока ты не вырастешь. А потом ты будешь всем
владеть".
"Да. До пятнадцати лет. Это опекун? Тогда мой дядя Ипполит - тоже
опекун".
"Да? Не знала".
Он кивнул. "Да. Tous les deux - оба. Дядя Леон для собственности, а
дядя Ипполит для меня".