"Мэри Стюарт. Заколдованный конь" - читать интересную книгу автора

маленького человечка краснеть и сжимать губы. А когда освещение было
налажено, Звездный Аттракцион грациозно удалился в тень и наблюдал
представление оттуда.
За это время в большом эмалированном тазу вскипела вода на неизвестно
откуда появившемся примусе. В футляре покойного Францля оказались все
инструменты, которые могли понадобиться: скальпель, нож, щипцы и многое
другое. Все это отправилось кипятиться. Через четверть часа все было
готово, я помыла руки и принялась за работу.
Герр Вагнер внимательно наблюдал. Хоть он и не ценил коня, он слишком
знающий и добросовестный человек, чтобы просто передать животное неизвестно
кому и оставить без наблюдения. Он тоже помыл руки и молча встал рядом со
мной и, очевидно рассматривал себя как ассистента. Я отчистила рану,
протянула руку за шприцем, герр Вагнер, не спрашивая, вложил его.
Тим взволновался при виде иглы больше любого пациента, и я успокоила
его: "Я дам ему местный наркоз, не переживай, через двадцать минут он
запляшет. Я собираюсь вколоть ему прокаин вокруг всей раны... Вот, смотри,
ему не больно. Черев двадцать минут я буду резать гематому и он ничего не
почувствует".
Герр Вагнер подал мне скальпель. Из четырехдюймового разреза на ногу
лошади потек гной, потом кровь, сгусток которой плотно закроет рану.
Облегчение коня, когда в его ноге ослабевало напряжение и давление,
чувствовалось на расстоянии. Он зашевелил ушами, Тим что-то шепнул в одно
из них. Герр Вагнер подавал мне все, что надо без вопросов и размышлений.
Очень скоро рана была чистой, я щедро засыпала ее пенициллином, зашила,
перевязала, сделала укол от столбняка и еще пенициллина в шею...
Герр Вагнер сзади меня сказал: "Спасибо gnadlige Frau, благодаря Вам
он будет жить".
Тим широко ухмыльнулся, старый пегий промолчал.
И мы пошли пить кофе. Я неожиданно очень устала, но чашка кофе -
непреодолимый соблазн. Элмер и герр Вагнер остались в конюшне, Шандор пошел
с нами. Его внимание к Аннализе не входило в границы мелких домашних
услуг - он уселся рядом со мной на скамейке и предоставил ей заниматься
хозяйством в одиночестве. Тим предложил помощь, но разрешения не получил,
тоже сел и стал осматриваться с видимым удовольствием. Он именно так себе
все и представлял и всю жизнь мечтал жить в таком экзотическом месте - не в
доме, а в постоянном движении.
В жилом фургоне царил ужасный беспорядок, но это ничуть не уменьшало
его привлекательности. Хотя он еще не успел состариться, вековые традиции
цирковой жизни вопреки обтекаемым линиям превратили его в кочевую кибитку.
У двери в эмалированной плите горел газ, но освещал ее старинный фонарь, а
маленький столик покрывала красная ткань с бахромой, точь-в-точь цыганская
шаль. Занавес делил комнату на две части, в щель виднелись одежду на
кровати, голубой бархатный костюм для верховой езды, блеск украшений. На
крючке у окна висела гусарская шапка, покрытая аметистами и бриллиантами,
ее страусовый плюмаж слегка шевелился в теплом ветре от плиты. С другого
крюка свисала клетка, прикрытая клетчатым платком. На полке, засыпанной
пудрой и румянами, свечи стояли с двух сторон квадратного зеркала с отбитым
уголком. Аннализа говорила что-то о попугае дяди Францля.
Кофе был великолепен, но его запах перебивал аромат горячих
свежеиспеченных булочек и хлеба. Аннализа поставила на стол блюдо,