"Мэри Стюарт. День гнева (Мерлин #4)" - читать интересную книгу автора

изящных ручках переливались самоцветные камни.
Пять женщин позади трона - придворные дамы королевы - при всей
изысканности своих одежд казались невзрачными и пожилыми. Те, кто знал
Моргаузу, ни на мгновение не усомнился бы, что эта видимость была столь же
тщательно спланирована, как и впечатление, которое производила сама
королева. У ступеней возвышения и вдоль стен зала стояли около дюжины
человек, не больше, и все же мальчику Мордреду казалось, что зал полон
людей и любопытных взглядов еще более, чем внутренний двор дворца. Он
поискал глазами Гавейна или кого-нибудь из младших принцев, но никого из
них не увидел. Когда он вошел, несколько нервно помедлив у самых дверей,
королева сидела вполоборота к нему, беседуя с одним из своих советников,
низеньким и тучным седобородым человечком, который, склонившись в поклоне,
смиренно внимал ее словам.
Затем она увидела Мордреда. Королева выпрямилась в своем высоком
кресле, и опустившиеся длинные веки скрыли вспышку интереса,
промелькнувшую в ее глазах. Кто-то подтолкнул мальчика в спину и прошептал
ему на ухо:
- Иди. Подойди к возвышению и стань на колени.
Мордред повиновался. Он приблизился к королеве, но, когда он
собирался опуститься на колени, движеньем руки она приказала ему остаться
на ногах. Он ждал, выпрямив спину и расправив плечи, такой очевидно
самодостаточный, и не делал попытки скрыть удивленье и восхищенье, которое
испытывал при виде первой в своей жизни августейшей особы, восседающей на
троне в пиршественном зале. Он просто стоял и смотрел во все глаза. Если
наблюдатели ожидали, что он будет смущен или придет в замешательство, их
ждало разочарованье. Тишина, повисшая в зале, таила в себе жадное
любопытство, к которому примешивалось веселое удивленье. Королева и
мальчик из рыбацкой хижины на островке тишины мерили друг друга глазами.
Будь Мордред на полдюжины лет старше, мужчины, возможно, гораздо
скорее и лучше поняли бы снисхожденье, даже очевидное удовольствие, с
которым королева разглядывала мальчика. Моргауза не делала тайны из своего
пристрастия к красивым юношам, склонности, которой со смерти своего
супруга позволяла себе предаваться в относительной безопасности и более
или менее открыто. И действительно, Мордред был вполне представителен: его
изящная стать, тонкая кость и выраженье пытливого, но сдержанного ума в
глазах под раскинувшимися как птичьи крылья бровями делали его
привлекательным в глазах любой женщины. Королева рассматривала его,
напряженного (но вовсе не смущенного) из-за "лучшей праздничной" туники,
единственной, что у него была, помимо повседневных обносок. Она помнила
материю, посланную много лет назад для этой туники, отрез домотканой
ткани, неровно окрашенной, что постыдились бы носить даже дворцовые рабы.
Если бы из дворцовых сундуков пропало нечто лучшее, это пробудило бы
ненужное любопытство. На шее мальчика красовалось ожерелье из неровно
нанизанных раковин с каким-то деревянным талисманом в середине, который
мальчик сам, наверное, вырезал из куска доски, выброшенной морем. Его
ноги, покрытые пылью с ведшей через пустоши дороги, были хорошей формы.
Королева с удовлетвореньем отмечала все это, но видела она и другое:
темные глаза, наследие испанской крови в жилах Амброзия, принадлежали
Артуру; тонкую кость, нежный поджатый рот мальчик унаследовал от самой
Моргаузы.