"Август Юхан Стриндберг. Одинокий " - читать интересную книгу автора

плоско, без необходимых оттенков. Невинная в общем затея, но меня
рассердило, что малый этот дурачит меня, да и надоело ждать, поэтому я хмуро
принялся изучать фирменные этикетки. Хоть я и не очень-то разбираюсь в
винах, но все же у меня давно отложилось в памяти: марка "Круз и сыновья"
гарантирует, что перед тобой - настоящее французское вино. Увидев здесь эту
марку, я удивился появлению бордоского в бакалейной лавке и, решив кутнуть,
купил одну бутылку вина за баснословно низкую цену.
Дома же сделал я ряд открытий, вследствие которых решил ничего больше
не покупать в этой лавке, - пусть я и не пострадал в этот раз. Прежние
отменные финики хозяин перемешал с другими - старыми и жесткими, как дерево,
а вино, хоть на бутылке и стояла фамилия Круза, могло быть из каких угодно
подвалов, может, даже самого Робинзона Крузо, но только не "Круза и
сыновей".
С тех пор я вообще не видел, чтобы кто-нибудь заходил в эту лавку. И
тут-то и началась трагедия. Человек в самом расцвете сил, жаждущий дела,
оказался осужден на праздность, а стало быть, и на гибель. Он пытался
сражаться с напастью, с каждым часом придвигавшейся все ближе.
Неустрашимость его дала трещину и сменилась каким-то нервозным упрямством; я
видел, как за стеклом витрины, будто призрак, мелькало его лицо - он
высматривал клиентов, - но вскоре он начал прятаться. Тяжело было видеть,
как он в страхе скрывался за свою арку, страшась всего на свете, даже
прихода клиентов: что, если снова кто-то придет полистать адресный
справочник? Жестокий миг - ведь клиента надлежало встретить любезной
улыбкой. Еще в первые дни торговли хозяин застиг своего продавца на том, как
тот брезгливо швырнул адресную книгу какому-то благообразному пожилому
господину. Обладая несколько большим житейским опытом, чем его юный
помощник, владелец лавки сделал пареньку выговор и объяснил: сперва люди
приходят в лавку за марками и адресной книгой, а уж потом становятся ее
клиентами; жаль, сам он не усвоил той истины, что лучшая реклама - это
добротный товар, а обманом только себя самого подведешь.
Крах приближался. Все муки хозяина лавки сделались моими муками; я
страдал, размышляя, каково же придется его жене и как он оплатит квартальный
взнос, аренду и векселя. Под конец мне стало уже невмоготу проходить мимо
его витрины, и я всякий раз выбирал другой путь. И все равно мне не
удавалось о нем забыть - так скорбно отдавался в моей стене звон его
телефона, даже по ночам. И всякий раз слышал я скорбные причитания, долгий,
нескончаемый плач о жизни, сломленной в самом зачатке, плач надежды и
отчаяния, что нельзя начать все сначала... да где-то ждала его жена с
нерожденным младенцем в утробе.
Легче не становилось оттого, что он сам был повинен в своем несчастье.
А впрочем, неизвестно, он ли был в нем повинен. Всем этим мелким уловкам,
что в обиходе у торговцев, хозяин лавки выучился у своих наставников и не
видел в них ничего дурного. Недомыслие! Вот причина, но никак не вина.
Порой я спрашивал себя: мне-то что за дело до всего этого? Но может,
так и нужно - чтобы над тобой довлело чужое горе, и оно неизбежно настигнет
тебя всякий раз, когда, окопавшись в уединении, ты захочешь спрятаться от
него.
Наконец, жребий торговца свершился. Признаться, я вздохнул с
облегчением, когда на дверях лавки повесили замок и все было кончено. Но
когда вновь отперли дверь и принялись опустошать шкафы, освобождать полки и