"Питер Страуб. Мистер Икс " - читать интересную книгу автора

писателей. Лавкрафтианские мотивы пронизывают буквально весь роман Страуба;
психология, поведение, образ мыслей одного из главных героев книги, Мистера
Икса, даны как отражение в реальном мире оккультных построений Лавкрафта,
которые писатель использует в большинстве своих сочинений.

Когда он поднялся, я собрал со стола свои вещи и устремился за ним. Да,
сказал Флетчер, он будет рад дать мне почитать книгу после того, как прочтет
сам. Он дал мне ее полистать, упомянув, что она "просто жуткая". Флетчер и
понятия не имел, насколько точным был его отзыв. Брошюрка трепетала и
пульсировала в моих руках. Словно я держал колибри.
В течение следующего дня почти половина курсантов - те, что сдали
экзамены, - волнами разъезжались на родительских машинах. Последний экзамен,
химию, Флетчер сдал в субботу в то же время, что и я - военную философию.
Флетчер, однако, думал, что я уже уехал домой, и в половине шестого вечера в
пятницу по пути в столовую зашел в мою комнату, не постучав. И, так сказать,
застукал меня.
До моего водворения в военное училище "Фортресс" мои героические усилия
тайно продолжать "настоящее" обучение оставались досадно невознагражденными.
Я крайне нуждался в уединении, но даже тогда, когда удавалось урвать для
этого час-другой, все мои потуги продвигали меня к прогрессу черепашьими
шагами. Теперь-то я понимаю, что это тревожное и утомительное затишье
зависело от физического развития. Эволюционный скачок добавил моему
телосложению двадцать фунтов весу и три дюйма росту, прежде чем я был
допущен к занятиям строевой подготовкой, и к тому моменту, когда в комнату
влетел курсант Флетчер со священной книгой в руках, я как раз делал свои
первые робкие шаги Неподвижного Движения - не знаю, как это назвать
правильно: когда ты исчезаешь из одного места и возникаешь в другом.
К нынешним рождественским каникулам я преуспел в том, что научился
переносить свое тело на расстояние четыре фута от края койки к стоящему у
стола стулу посредством утомительной интерлюдии, в процессе которой я не
находился ни на койке, ни на стуле, а одновременно в обоих местах; то есть я
преуспел, но не до конца. Как бы там ни было, трудно сказать, что конкретно
увидел Флетчер, когда ввалился ко мне. Даже не представляю. Живот мой
скрутило, в череп словно вбивали рельсовый костыль. А то, что удалось
разглядеть внутри этого кошмара, усугубило мои страдания чрезвычайно. Два
курсанта в форме влетели в две разные двери. Блистающее облако света и мои
физические муки показали мне посягателя или посягателей лишь в форме силуэта
в тот момент, когда он резко остановился либо они остановились.
С койки я видел одного из них застывшим на пороге открытой двери. Со
стула, в чуть более прозрачной перспективе, я мог разглядеть верхнюю
половину туловища фигуры в форме, неподвижно стоявшей рядом с темно-зеленой
створкой двери. С обеих позиций была видна яркая обложка книги в руках
гостя, и оба моих "я" - на койке и на стуле - почувствовали острую
потребность в этой книге. Наша попытка отдать приказ курсанту стоять на
месте прозвучала не громче шипения иглы звукоснимателя по пластинке на 78
оборотов. А сам курсант при всем своем желании двигаться не смог бы - его
ноги буквально приклеились к полу.
Бесконечную секунду спустя я сидел рядом с ошеломленным курсантом
Флетчером, в то время как яркие блестки искр оседали и гасли на полу -
больше всего их было вокруг изножья моей койки. Я был абсолютно гол и,