"Питер Страуб. Глотка" - читать интересную книгу автора

собаке, из открытого мешка. На секунду я все-таки закрыл глаза. Мне словно
накинули на лицо грязную паутину. Из мешка на меня смотрели вытаращенные
глаза мертвого солдата. У меня сжало желудок. Это был как раз тот момент,
которого все они ожидали. Я знал это. Задержав дыхание, я расстегнул молнию
еще на несколько дюймов.
Лицо мертвого парня было изуродовано выстрелом - не хватало правой
щеки. Во рту ничего не было. На горле лежали несколько зубов. Форменная
рубашка была черной от засохшей крови - взрыв, лишивший парня щеки и нижней
челюсти, оставил его также и без горла. Мне видны были только тонкие
косточки, торчащие из его неба.
- У этого парня нет таблички, - спокойно произнес я, хотя больше всего
мне хотелось закричать.
- Ты не окончил осмотр, - сказал ди Маэстро.
Я поднял на него глаза. Через брюки его переваливался толстый живот,
четырех-пятидневная щетина начиналась прямо под глазами.
Он напоминал толстого козла.
- Кто приводит трупы в порядок? - спросил я, прежде чем понял, что
сейчас получу ответ, что это делают новые парни.
- Их приводят в относительно презентабельный вид уже там, в Америке, -
ди Маэстро осклабился и сложил на груди руки, демонстрируя татуировку со
скалящимся черепом. Я почувствовал вдруг, что Миллхейвен, мой Миллхейвен,
опять рядом - дома с облупленной штукатуркой, заброшенные автостоянки,
отель "Сент-Элвин".
Я увидел лицо своей сестры.
- Если не найдешь табличку в рубашке, учти, они иногда кладут их в
карманы или сапоги. - Ди Маэстро отвернулся. Все остальные давно уже
потеряли к этому делу всякий интерес.
Я с трудом расстегнул верхнюю пуговицу задубевшей рубашки, стараясь не
касаться изуродованной плоти. Запах трупа проникал мне в ноздри, глаза
застилал туман.
Пуговица наконец расстегнулась, но воротник отказывался расходиться. Я
потянул посильнее. Запекшаяся кровь хрустела, как хлопья для завтрака. Я
увидел еще несколько зубов, воткнувшихся в то, что осталось от задней
стенки горла. Я знал, что то, что вижу сейчас, буду видеть в ночных
кошмарах всю свою жизнь - клочья окровавленной плоти, открытое горло,
провалившиеся внутрь зубы.
На месте шеи таблички не было. Я расстегнул еще две пуговицы, но снова
не обнаружил ничего, кроме бледной, окровавленной груди.
Когда я отвернулся, чтобы перевести дыхание, то увидел, как остальные
члены похоронной команды с деловым видом расхаживают между рядами трупов,
открывая мешки и сверяя имена на наружных и внутренних табличках. Я снова
повернулся к своему неопознанному трупу и начал сражаться с пуговицей на
кармане рубашки.
Карман наконец расстегнулся, и, засунув туда руку, я нащупал под
пальцами острый край металлической таблички.
- Порядок, - сказал я, извлекая ее на свет божий.
- Чердак перетряхивал такие мешки за пять секунд, - сказал ди Маэстро.
- За две секунды, - поправил его Чердак, даже не глядя в нашу сторону.
Отойдя на шаг от зловонного трупа, я попытался разобрать, что написано
на табличке.