"Генри Стратманн. Симфония в миноре " - читать интересную книгу автора

могли проникнуть в их мир...
Внезапно течение его мыслей было прервано. Он прибыл на место. При
первом же вдохе в ноздри ударил целый букет неприятных запахов. В темноте
автоматически включились инфракрасные очки.
Он находился в кухне бетховеновского дома. В стене чернел полный золы
очаг. Там же громоздились несколько столов, открытые полки с посудой и
кухонной утварью. В углу пылился щербатый рояль. Роббинс усмехнулся. По
иронии судьбы, начинавший как чудо-пианист композитор, внесший огромный
вклад в литературу об инструменте, под конец жизни совершенно к нему
охладел. Завершив несколькими годами раньше свою последнюю сонату и вариации
на тему вальса Диабелли, он больше не писал крупных произведений для
фортепьяно - потому, видимо, что больше не мог слушать собственную игру и
испытывать от этого наслаждение, а также из-за занятости крупными проектами,
вроде "Торжественной мессы" и Девятой симфонии. Так или иначе, заброшенный
рояль гения представлял собой печальное зрелище. Если бы Бетховену
посчастливилось прожить еще несколько лет, он бы, возможно, создал еще
несколько фортепьянных произведений.
Роббинс не заметил валявшийся на полу нож и случайно зацепил его ногой.
Нож звякнул и отлетел в угол. Роббинс замер, прислушиваясь: шум был очень
некстати. Однако в ответ не раздалось ни звука.
Он стал медленно пробираться по жилым комнатам, стараясь не задевать
многочисленные столики и стулья. Его так и подмывало взглянуть на бумаги с
нотами, но он сдержался. Начинать надо с главного.
Дверь в спальню Бетховена была распахнута. Роббинс прокрался в комнату.
Композитор лежал на правом боку на маленькой деревянной кровати и мирно
посапывал. Тонкое одеяло укрывало его только до пояса. На нем была простая
ночная сорочка, порванная в нескольких местах. Из-под ночного колпака
выбивался клок волос.
Роббинс не мог отвести взгляд от спящего. Он знал, что созерцает одного
из величайших музыкальных гениев всех времен. Но с виду это был обрюзгший
мужчина, в свои сорок четыре года преждевременно состарившийся, с
мужиковатым, усеянным оспинами лицом.
Спящий застонал и громко всхрапнул. Роббинс застыл, ожидая, что он
вот-вот проснется. Вместо этого Бетховен улыбнулся во сне.
Роббинс стал приноравливаться, куда бы ввести вакцину. К счастью, на
левом плече ночной сорочки красовалась дыра. Роббинс аккуратно отодвинул
лоскут, обнажив кожу. Сняв предохранитель, он приложил инжектор к руке
Бетховена.
Раздался тихий щелчок. Роббинс отпрыгнул, ожидая реакции. Однако
"пациент" не только не проснулся, но даже засопел слаще прежнего.
Роббинс медленно вернулся в гостиную, где уступил соблазну и стал
водить сканером по примеченным раньше нотам. В кухне он проверил на
многофункциональном дисплее очков текущее время. Он находился на ТКЗ десять
минут. График соблюдался. Столько же времени Харрисон и Майлс прождали его
на Земле. Пора возвращаться.
Ему предстояло задействовать Переход, временно возвратиться на Землю, а
потом снова перенестись назад, в Вену, чтобы проверить, жив т композитор 27
марта 1827 года - на следующий день после исторической даты смерти. Он
поспешно нажал кнопку на "возвратном" браслете. Воздух перед ним замерцал и
заколебался, как нагретые слои над раскаленной мостовой. Так обозначал себя