"Архимандрит Сергий Страгородский. Православное учение о спасении " - читать интересную книгу автора

своего высшего блага, но и страшится ее; свое высшее благо он более склонен
полагать в самоуслаждении (как его ни понимать). С точки зрения этого
обычного человека (каковы все люди), блаженство никак не может быть выведено
из добродетели и наоборот, - для него это два явления совершенно иных
порядков. Поэтому, и отношение между добродетелью и вечной жизнью такой
человек легче всего и понятнее всего думает выразить подобием труда и
награды, подвига и венца, тем более, что для него добродетельная жизнь и
есть именно подвиг и, притом, очень трудный. Сам по себе неошибочный, этот
способ выражения настолько привычен человеку и настолько удобен для него и
настолько ясно выражает необходимость доброделания, что неудивительно, если
он получил самое широкое применение и в Слове Божием, и в учении церкви. Но,
повторяем, при этом не забывалось, что это только весьма подходящее подобие,
что этим существо спасения отнюдь не выражается. Между тем, жизнь Церкви так
сложилась, что вполне законное и вполне понятное применение к духовному
развитию членов Церкви послужило источником того коренного заблуждения,
которое теперь отличает христианство западное; на этой почве развилась
правовая (юридическая) постановка учения о спасении.
Христианство с самых первых своих исторических шагов столкнулось с
Римом и должно было считаться с римским духом и римским способом или складом
мышления, древний же Рим, по справедливости, считается носителем и
выразителем права, закона. Право (jus) было основной стихией, в которой
вращались все его понятия и представления: jus было основой его личной
жизни, оно же определяло и все его семейные, общественные и государственные
отношения. Религия не составляла исключения, - она была тоже одним из
применений права. Становясь христианином, римлянин и христианство старался
понять именно с этой стороны, - он и в нем искал, прежде всего,
состоятельности правовой. Указанная неуловимость и в то же время
неразрывность соотношения между качеством здешней и будущей жизни, как
нельзя более, благоприятствовали такому пониманию; привычность же самой
правовой точки зрения делала, в глазах римлянина, излишними какие-нибудь
дальнейшие изыскания о свойствах этого соотношения. Увидав что оно довольно
легко укладывается в рамки правовых отношений, римлянин был вполне
удовлетворен и о дальнейших каких-нибудь основаниях не спрашивал. Так
получила себе начало юридическая теория, которая состоит в том, что
помянутая аналогия труда и награды признается (сознательно или
бессознательно, открыто или под строкой) подлинным выражением самого
существа спасения и потому ставится в качестве основного начала богословской
системы и религиозной жизни, между тем как учение церкви о тождестве
добродетели и блаженства оставляется без внимания.
Конечно, этот способ внешнего понимания спасения на первых порах, не
мог быть опасным для церкви: все неточности его с избытком докрывались верою
и пламенною ревностно христиан; даже более. Возможность объяснить
христианство с точки зрения правовой была в некотором отношении полезна для
него: она давала вере как бы научную форму, как бы утверждала ее. Но это
было во время расцвета церковной жизни. Не то стало потом, когда мирской дух
проник в церковь, когда многие христиане стали думать не о том, как бы им
совершеннее исполнить волю Божию, а, наоборот, о том, как бы исполнить эту
волю поудобнее, с меньшими утратами для этого мира. Тогда возможность
правовой постановки учения о спасении обнаружила свои губительные
последствия.