"Джулия Стоун. Рабыня Вавилона" - читать интересную книгу автора

хотелось ринуться вниз.

За спиной раздалось сдержанное покашливание, и молодой голос произнес:

- Господин мой...

- Знаю, - отозвался Варад-Син, с трудом разлепив губы. - Знаю, что ты
здесь. Ты научился ходить бесшумно, как леопард, но я чувствую твой запах,
этот аромат юной кожи, что сравнима лишь с лотосом.

- Господин мой, - продолжил человек после некоторой паузы. - Близятся
празднества начала года, а служители Мардука еще не слышали твоих
распоряжений, мудрейший.

- Что ты говоришь мне, Энлиль! Ты думаешь, я забыл о приближении
нисанну, о божественной чете! Проклятие! Энлиль, что за вздорные мысли
вкладывают в твою голову? Опомнись!

- Прости, господин! Но, служители волнуются.

- Пусть поволнуются, это пойдет им на пользу.

Варад-Син застонал, закрыв лицо ладонью. Молодой человек прошел вперед,
расстелил на плитах тонкую циновку и уселся напротив верховного жреца,
скрестив ноги.

- О, боги, за что так караете? - простонал Варад-Син. - Неужели же я
самый большой грешник из всех грешников? Видишь, Энлиль, вот он, червяк,
которому не нашлось пищи под солнцем, и теперь он сосет кровь из моих зубов!
О, боги, дайте облегчение.

Энлиль молчал. Из сада доносилось щебетание птиц. Где-то неподалеку
завыла собака, по-видимому, за воротами храма. Варад-Син открыл глаза. Он
всегда с удовольствием смотрел на этого молодого писца. В нем жило что-то
порочное, смертельная лихорадка, дыхание которой Варад-Син чувствовал.

Энлиль пользовался черной краской для подведения бровей и ресниц, как
женщина, рисовал на теле изящные узоры, и - как женщина - носил на маленьком
кольце туалетные вещицы. В нем была девичья мягкость, застенчивость невесты.
Случалось, он становился как камень, жестокосердие его поражало, и тогда
Варад-Сйн уже не называл его именем Владыки земли. Имя Эрры, бога войны и
чумы, подходило тогда юноше больше всего.

- Ты принес с собой таблички и палочки для письма? - слабым голосом
спросил жрец. - Хорошо. Тебе придется потрудиться. Пиши так, Энлиль. - Он
перевел дух, погладил щеку. - Аби-эшу и судьям Борсиппы, и жрецам Набу
скажи: так говорит Варад-Син, верховный жрец храма Эсагилы...

Он замолчал, прикрыв глаза. За спиной Энлиля ветер шевелил листву, нес
на террасу горячий воздух. Шли минуты, а жрец все молчал. Тогда юноша