"Джулия Стоун. Рабыня Вавилона" - читать интересную книгу автора

мне самому умереть". Но женщина появилась снова. Прижимая к груди кувшин,
другой рукой она держалась за дверь, с любопытством заглядывая в прихожую.
Глаза ее были черны, брови расходились дугами, полные губы слегка
приоткрыты, розовый кончик языка прижат к зубам. Серебряные запястья и
тонкие медные браслеты над локтями украшали ее голые руки, тяжелый узорный
обруч охватывал лодыжку.

Адапа отшатнулся, пораженный. Сходство незнакомки с его покойной
матерью было очевидно. В нем как будто что-то остановилось, замерло, и весь
мир замедлился, - он рассматривал ее.

Это была девушка лет пятнадцати, уже вступившая в брачный возраст,
невысокая, тоненькая, с маленькой, еще не оформившейся грудью. Она смотрела
на Адапу без улыбки; юноше показалось, что прошло много времени, тогда как
на самом деле минуло всего несколько мгновений.

Девушка поставила на порог кувшин, мелькнула в лучах ее накидка,
тоненькая рука; едва слышно зазвенели подвески. Она исчезла.

Адапа повернулся и на деревянных ногах пошел в комнату, боясь
споткнуться, упасть, разлить лекарство учителя, боясь обернуться.

Глава 2. ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ ЭСАГИЛЫ


С рассвета у Варад-Сина было дурное настроение. Вот уже несколько дней
его донимал больной зуб. Десны распухли и кровоточили, изо рта шел
отвратительный запах, так что противно было есть. В довершение разболелась
печень. Лекари не слишком помогли жрецу. В порыве бешенства Варад-Син
расколотил все их глиняные горшочки с кошмарными смесями.

Несчастному Варад-Сину оставалось только уповать на милость Мардука и
возносить молитвы богу мудрости Набу и Гуле, богине-врачевательнице.

Он вышел на террасу с северной стороны своих покоев, откуда открывался
вид на ступенчатый садик, деревья которого давали тень и прохладу.

Стук сандалий громко раздавался на пустой, террасе. Широкое полотняное
платье жреца касалось известняковых плит, а легкий полупрозрачный плащ,
вышитый золотой нитью, при каждом шаге раздувался от колебания воздуха,
словно парус.

Жрец опустился на деревянный стул. Пальцы его, унизанные кольцами,
стиснули подлокотники. На отечном лице Варад-Сина запечатлелось страдание.
Слегка опустив тяжелые веки; он посмотрел в сад. Сегодня зелень показалась
Варад-Сину слишком яркой, а запах цветов чересчур насыщенным.

Сколько он так просидел, прислушиваясь к боли, жрец не знал. Он желал
лишь одного - облегчения, избавления от этих изнуряющих душу мук. Временами
ему казалось, что сидит он не на террасе, а на уступе скалы, откуда так