"Рекс Стаут. Клиентура на нарах" - читать интересную книгу автора

открытого отрезка дорожки, и я снова напряг зрение. Что-то должно было
случиться. Мне было известно, что, как только ездок минует крутой изгиб
дорожки и скроется за деревьями, его встретят четверо конных полицейских. И
кое-что, действительно, случилось. Причем мгновенно и совершенно неожиданно
для меня. Гнедой скрылся за поворотом и спустя полсекунды вновь появился
из-за деревьев. Гордого изгиба шеи как не бывало, конь несся, будто
ошпаренный; покинув дорожку, он резко свернул влево, одним грациозным
прыжком достиг поляны и помчался вперед, точно на восток, к Пятой авеню.
Теперь я видел только его хвост. Из-за деревьев показалась кавалькада
полицейских. Это было похоже на кавалерийскую атаку. Увидев маневр
светло-гнедого, лошади полицейских на миг словно одеревенели и, проскользив
по земле на неподвижных ногах футов десять, тоже развернулись и понеслись
по поляне следом за Казановой.
Из рощи, скрывавшей сарайчик садовника, начали выбегать кричащие
люди. Хефферан покинул меня и присоединился к погоне. В воздух взлетели
ошметки дерна, и офицер понесся вниз по склону; его конь при этом ощутимо
ударил меня крупом в плечо. С востока донесся выстрел, и это доконало меня:
сейчас я был готов отдать за коня не то что корону, но даже свое годовое
жалование. Но короны у меня не было, коня тоже, и я побежал на своих двоих.
До дорожки я добрался в рекордное время, но дальше начинался пологий
подъем, поросший кустами и деревьями, да ещё и огороженный барьерами. Я
несся напрямик, ориентируясь на шум и гам. Грянули ещё несколько выстрелов.
Даже мчась по пересеченной местности, я, помнится, успел подумать, что
будет очень жаль, если одна из пуль угодит в светло-гнедого Казанову.
Вскоре впереди замаячила ограда парка. Забыв, какой из выходов ближе, я
перемахнул через забор и остановился, отдуваясь и озираясь по сторонам.
Я был на углу Шестьдесят шестой улицы и Пятой авеню. К северу от
меня, на расстоянии квартала, у ворот парка, улица была забита машинами.
Легковушки, в большинстве своем, такси, жались к тротуарам на перекрестке,
к которому со всех сторон сбегались прохожие. Из остановившегося автобуса
выскакивали пассажиры. Над толпой возвышались лошади. У меня сложилось
впечатление, что их там целый табун, но на самом деле лошадей было шесть
или семь, не больше. Все гнедые, плюс светло-гнедой Казанова. Я
обрадовался, увидев, что он цел и невредим, и трусцой присоединился к
толпе. Казанова стоял под пустым седлом.
Я продирался сквозь толпу, когда полицейский в мундире схватил меня
за локоть. И тут, надо же, офицер Хефферан воскликнул:
- Пропустите его! Это Гудвин, человек Ниро Вулфа!
Как мне хотелось от всего сердца поблагодарить его! Но, увы, я ещё не
отдышался и не мог говорить, а посему молча протиснулся вперед и, пустив в
ход глаза, удовлетворил свое любопытство.
Виктор Тэлботт в голубом камзольчике и канареечных бриджах, целый и
невредимый, стоял на мостовой. На его руках повисли двое полицейских. Лицо
Вика было заляпано грязью и выглядело очень утомленным.
15
- С радостью сообщаю вам, - сказал я Вулфу под вечер, - что ни один
из счетов, которые мы пошлем нашим клиентам, не будет адресован в тюрьму
графства. Согласитесь, будь иначе, мы попали бы в очень неловкое положение.
Было начало седьмого, Вулф уже спустился из оранжереи и сидел за
столом с бокалом пива в руке. Я стучал на пишущей машинке, печатая счета и