"Кэтрин Стоун. Светлая полночь " - читать интересную книгу автора

не значащийся в официальном справочнике телефон.
Голос Джейса звучал доверительно, трогательно и заботливо, когда он
передавал ей карточку.
- Если тебе что-то понадобится, Джулия, я хочу, чтобы ты позвонила.
Если не сможешь связаться со мной, звони Гареку.
- Кто это?
- Мой адвокат.
- Которому ты доверяешь?
- Которому я доверяю, - подтвердил Джейс. - Абсолютно.
Джулия положила оба своих сокровища в сумку. Снежинку, бережно
закутанную и уложенную в футляр, спрятала в боковой кармашек, а визитную
карточку - в бумажник.
Ну вот. Дело сделано. Теперь можно вернуться к Джей-су. На остаток
ночи. Но Джулия сделала это не сразу. Она потратила некоторое время на то,
чтобы кое-что написать своим необыкновенным почерком на бланке отеля.
Джейс стоял возле голубой елки, которая светилась огнями и разбрасывала
вокруг себя разноцветные блики. Однако смотрел он не на рождественский
декор, а в ту сторону, откуда должна была появиться Джулия.
Его мягкая улыбка при ее появлении сказала ей, что его ожидание было
невозможно долгим. Он успел соскучиться.
- Все упаковано? - спросил он.
- Все упаковано. - Джулия протянула ему листок лилового цвета. - Я
хочу, чтобы у тебя тоже был мой адрес в Сиэтле и номер моего телефона.
Джейс взял листок, и его улыбка сразу пропала, едва он взглянул на
написанные слова, вероятно, даже не успев прочитать.
Джулия посмотрела на его руки и увидела, как нежно они взяли листок,
хотя потом ей показалось, что эти руки с трудом удержались, чтобы его не
скомкать и не смять.
Она следила за тем, как Джейс позволил листку упасть, медленно
опуститься, словно снежинке, на лиловый диван. Лиловое на лиловом. Снег на
снегу.
Когда его руки освободились, он протянул их к ее рукам и взял их так же
осторожно, как держал до этого листок, несмотря на силу - и страдание,
которое затаилось в его глазах.
- Я никогда не буду в Сиэтле, - сказал он. "И никогда не напишу и не
позвоню", - сказал его взгляд.
Голос у него был тихий и нежный. Однако его слова были разрушительны.
Для ее сердца, для души. Хотя она знала с самого начала, что эти несколько
дней в Лондоне - это все, на что она и Джейс могут рассчитывать.
Да, уговаривала она себя. Разумеется, она знала это.
Правда, Джейс не выражал это словами. Но он говорил ей об этом
достаточно красноречиво другими способами, говорил с самого начала.
В их отношениях с первой минуты присутствовало нежное прощание. В его
глазах, в его страсти, в его прикосновениях. Это было прощание против воли,
наполненное желанием и сожалением. Но оно было яростным, хотя в то же время
и нежным. Свирепое по своей решимости.
Даже кентерфилдзская снежинка, которую он ей подарил, предсказывала
прощание. Однако этот хрустальный сувенир обещал, что воспоминания о
нынешнем Рождестве будут сиять всегда.
И даже сейчас, глядя на нее пронзительно и нежно, Джейс как будто давал