"Кэтрин Стоун. Светлая полночь " - читать интересную книгу авторане значащийся в официальном справочнике телефон.
Голос Джейса звучал доверительно, трогательно и заботливо, когда он передавал ей карточку. - Если тебе что-то понадобится, Джулия, я хочу, чтобы ты позвонила. Если не сможешь связаться со мной, звони Гареку. - Кто это? - Мой адвокат. - Которому ты доверяешь? - Которому я доверяю, - подтвердил Джейс. - Абсолютно. Джулия положила оба своих сокровища в сумку. Снежинку, бережно закутанную и уложенную в футляр, спрятала в боковой кармашек, а визитную карточку - в бумажник. Ну вот. Дело сделано. Теперь можно вернуться к Джей-су. На остаток ночи. Но Джулия сделала это не сразу. Она потратила некоторое время на то, чтобы кое-что написать своим необыкновенным почерком на бланке отеля. Джейс стоял возле голубой елки, которая светилась огнями и разбрасывала вокруг себя разноцветные блики. Однако смотрел он не на рождественский декор, а в ту сторону, откуда должна была появиться Джулия. Его мягкая улыбка при ее появлении сказала ей, что его ожидание было невозможно долгим. Он успел соскучиться. - Все упаковано? - спросил он. - Все упаковано. - Джулия протянула ему листок лилового цвета. - Я хочу, чтобы у тебя тоже был мой адрес в Сиэтле и номер моего телефона. Джейс взял листок, и его улыбка сразу пропала, едва он взглянул на написанные слова, вероятно, даже не успев прочитать. хотя потом ей показалось, что эти руки с трудом удержались, чтобы его не скомкать и не смять. Она следила за тем, как Джейс позволил листку упасть, медленно опуститься, словно снежинке, на лиловый диван. Лиловое на лиловом. Снег на снегу. Когда его руки освободились, он протянул их к ее рукам и взял их так же осторожно, как держал до этого листок, несмотря на силу - и страдание, которое затаилось в его глазах. - Я никогда не буду в Сиэтле, - сказал он. "И никогда не напишу и не позвоню", - сказал его взгляд. Голос у него был тихий и нежный. Однако его слова были разрушительны. Для ее сердца, для души. Хотя она знала с самого начала, что эти несколько дней в Лондоне - это все, на что она и Джейс могут рассчитывать. Да, уговаривала она себя. Разумеется, она знала это. Правда, Джейс не выражал это словами. Но он говорил ей об этом достаточно красноречиво другими способами, говорил с самого начала. В их отношениях с первой минуты присутствовало нежное прощание. В его глазах, в его страсти, в его прикосновениях. Это было прощание против воли, наполненное желанием и сожалением. Но оно было яростным, хотя в то же время и нежным. Свирепое по своей решимости. Даже кентерфилдзская снежинка, которую он ей подарил, предсказывала прощание. Однако этот хрустальный сувенир обещал, что воспоминания о нынешнем Рождестве будут сиять всегда. И даже сейчас, глядя на нее пронзительно и нежно, Джейс как будто давал |
|
|