"Ирвинг Стоун. Страсти ума, или Жизнь Фрейда " - читать интересную книгу автора

подровнял волосы около ушей. Бородка выглядела слабой тенью на нижней части
лица. Усы закручены вверх. Вид был явно здоровым, несмотря на неприятности
последних дней.
Он убрал свою комнату, куда был намерен привести Марту, после того как
отобедают приглашенные в дом друзья, показать ей книги и свое рабочее
место. Половину комнаты в торце помещения, примыкавшего к соседнему зданию,
занимал его кабинет с окном, выходившим на Кайзер-Йозефштрассе. Хотя
комната представляла собой закуток, выкроенный после планировки основных
помещений, он считал ее прекрасным местом, где можно было уединиться от
подраставших сестер и не беспокоить семью, когда к нему приходили друзья и
возникали бурные дискуссии. В одном из углов он разместил свое оборудование
и книги, принесенные из института Брюкке.
Шесть лет, прожитых здесь Фрейдом, оказались плодотворными. Свою
справочную библиотеку он пополнил медицинскими научными трактатами, а полки
над рабочим столом - литературными произведениями на шести языках, не
считая латинских и греческих текстов, которые он изучал еще в гимназии. Там
были книги Гёте, Шекспира, Шиллера, Бальзака, Диккенса, Гейне, Марка Твена,
Байрона, Скотта, Золя, Кальдерона, Ранке, Грилльпарцера, Филдинга,
Дизраэли, Нестроя, Джорджа Элиота, Фрица Рейтера. Самое почетное место
занимало его библиотечное сокровище - немецкое издание "Эссе" Джона Стюарта
Милля. Право на перевод одного тома было предоставлено ему благодаря
профессору Брентано, преподававшему Зигмунду философию. Перевод этой книги
он сделал в двадцать три года, проходя военную службу в гарнизонном
госпитале.
Зигмунд прошел на кухню, находившуюся за жилыми комнатами, окна
которых выходили во двор. Амалия Фрейд в парадном платье и белом фартуке
стояла у плиты, поливая жарившегося гуся и стирая с изразцов брызги жира.
Старшая дочь Анна - ей только что исполнилось двадцать три года -
отваривала спаржу, а двадцатидвухлетняя Роза резала фрукты на десерт.
Амалия, заметив сына в проеме двери, нежно улыбнулась, повесила черпак
на латунную перекладину над плитой и подошла к нему. Он был ее любимым
ребенком, ее фаворитом. Он родился в сорочке, и старая крестьянка объявила
Амалии: "Своим первенцем вы дали миру великого человека".
Амалия не сомневалась в этом. Хотя у него была черная шевелюра и
темные глаза, она ласкательно называла его "мой золотой Зиги".
Она потрогала его галстук, инстинктивно расправила лацканы пиджака.
Зигмунд горячо, но не слепо любил свою мать. Она была родом из Восточной
Галиции, той части Австро-Венгерской империи, которая имела репутацию края,
где живет особая раса, отличная от других европейцев, склонная к бурным
эмоциям и страстным вспышкам по пустякам. Она была также известна своей
стоической отвагой.
- Зиги, ты необычайно красив. Ради какой девушки ты надел свою лучшую
рубашку и галстук?
Обожая сына, Амалия не испытывала ревности. Она мечтала о дне, когда
Зиги женится и подарит ей внучат. У нее были здоровые дочери, несомненно
столь же плодовитые, как и мать, но мысль об их детях не приходила ей в
голову.
- Оделся так ради тебя, мама.
Довольная тем, что ритуал был соблюден, Амалия чмокнула сына в щеку.
Сестры смотрели на происходящее с удивлением. Не было секретом, что мать