"Ирвинг Стоун. Страсти ума, или Жизнь Фрейда " - читать интересную книгу автора

глубокой тревоги, жаловалась на полное затмение в голове, боялась оглохнуть
и ослепнуть. За сильнейшими головными болями последовал частичный паралич
одной стороны лица, затем руки и ноги. Нарушилась речь, она забывала слова,
не могла правильно строить фразы. Ее речь стала нечленораздельной.
Проболев год, ее отец умер. Фрейлейн Берта не узнавала близких, впала
в глубокую меланхолию, бессознательно обрывала пуговицы, отказывалась
принимать пищу. Доктор Брейер был вне себя от отчаяния и самоосуждения: его
золотое качество диагностика превратилось в ничто, он не находил никакого
физического порока у Берты, и тем не менее эта умная, поэтичная и приятная
девушка чахла на его глазах.
Так было, пока он не обнаружил первый ключ к разгадке. Берта жила не
текущими событиями, а прошлым, когда ухаживала за отцом. Брейер понял, что
ее болезненное состояние возникло в результате самогипноза. Он смог
проследить такой возврат памяти в прошлое, обратившись к дневнику фрейлейн
Паппенгейм, который помог Брейеру сделать несколько выводов: Берта страдает
истерией; если она поддалась самогипнозу, то и он может прибегнуть к
гипнозу, чтобы заставить ее рассказать, как начиналась болезнь. После этого
появится возможность обсудить причины ее заболевания и предложить способ
исцеления.
Метод сработал, хотя и довольно своеобразно - фрейлейн Берта отвечала
Брейеру по-английски. Находясь под гипнозом, она смогла припомнить, как
развивалась болезнь. Брейер обсуждал с ней ее проблемы и "предположил", что
она может и должна принимать пищу, что ее зрение и слух нормальные, что ее
паралич исчезнет, если она того захочет, что, хотя ее отец умер - ведь
умирают все родители, - она может жить без тоски и без всхлипываний во сне
"мучительно! мучительно!".
Доктор Брейер удалил один за другим все симптомы. Через некоторое
время необходимость в гипнозе отпала, Берта предпочитала "выговариваться"
без него. Она встала на ноги, выходила на люди, говорила и читала
по-немецки. Хотя временами и бывали откаты, к концу второго года Брейер
полагал, что его пациентка может вести нормальный образ жизни.
Слушая рассказы Брейера о странном случае "Анны О.", Зигмунд иногда
спрашивал:
- Йозеф, после того как ты установил истерию в качестве основы
симптомов, что же, на твой взгляд, является ее причиной?
Йозеф отрицательно покачал головой.
- Ты имеешь в виду какие-то причины помимо болезни отца и, возможно,
самобичевания за то, что она была плохой сиделкой? Кто знает? Это скрыто в
тайниках человеческого ума. Никто не может в них проникнуть. Впрочем, нет и
необходимости в этом, если мы можем устранить симптомы и восстановить
здоровье пациента.
Брейер вернулся быстрее, чем полагал Зигмунд. Его лицо имело сероватый
оттенок, пальцы левой руки были сжаты, словно он старался сдержать дрожь
тела. Зигмунд был крайне поражен.
- Йозеф, неужели девушка умерла?
Брейер налил полстакана портвейна и жадно выпил. Затем он плюхнулся в
кресло, взял из ящичка сигару, жестом предложив Зигмунду тоже закурить.
Сделав несколько затяжек, он склонился над столом.
- Когда я прибыл на место, то увидел, что Берта корчилась от боли. Она
не узнала меня. Я спросил ее, чем вызвана боль, она ответила: "Выходит