"Ирвинг Стоун. Муки и радости" - читать интересную книгу автора

уже три сотни лет. - Голос его наполнялся горделивой энергией. - Триста
лет мы платим налоги Флоренции.
Микеланджело запрещалось сидеть в присутствии отца без особого на то
разрешения; выслушав какое-либо приказание, он должен был всякий раз
кланяться. Скорей по обязанности, чем из интереса, он постепенно узнал,
что в середине тринадцатого века, когда гвельфы захватили власть во
Флоренции, род Буонарроти быстро возвысился: в 1260 году один из
Буонарроти был советником при армии гвельфов; другой Буонарроти в 1392
году был даже предводителем гвельфов; с 1343 по 1469 год род Буонарроти
десять раз давал членов флорентийской коллегии приоров или городского
совета - это были самые почетные посты в городе; между 1326 и 1475 годами
восемь Буонарроти служили гонфалоньерами или старшинами квартала Санта
Кроче; между 1375 и 1473 годами еще двенадцать Буонарроти числились среди
bionimini, советников этого квартала, включая самого Лодовико и его брата
Франческо, назначенных в совет в 1473 году. Последнее официальное
назначение, которым был отмечен увядающий род Буонарроти, состоялось
тринадцать лет назад, в 1474 году, когда Лодовико получил пост подесты,
или управляющего, двух городков - Капрезе и Кьюзи ди Верна, расположенных
в суровых Апеннинских горах. Там, в городской ратуше, где шесть месяцев
жила семья Лодовико, и родился Микеланджело.
Отец внушал Микеланджело, что труд - низкое занятие для благородного
горожанина, и сам мальчик видел, что все старания Лодовико были направлены
к тому, чтобы не тратить денег, а не к тому, чтобы их заработать. В руках
Лодовико еще были кое-какие средства, дававшие ему возможность жить как
благородному человеку, но лишь при условии - не тратить лишнего. И однако,
несмотря на всю изворотливость Лодовико и его решимость придерживаться
этого правила, родовой капитал, иссякая капля по капле, был на исходе.
Стоя в углублении стены подле высокого окна и чувствуя, как нежные лучи
мартовского солнца греют его худые плечи, мальчик мысленно перенесся в
старый дом в Сеттиньяно, стоявший над долиной Арно, к тем временам, когда
была жива его мать. Все тогда дышало у них любовью и весельем, но мать
умерла, когда Микеланджело было шесть лет, и мрачный, погруженный в
горькие думы отец с отчаяния укрылся в своем кабинете. Домом в течение
четырех лет управляла тетка Кассандра, и одинокий мальчик был никому не
нужен, кроме бабушки монны Алессандры да семейства знакомого каменотеса:
тот жил поблизости, за холмом, его жена в свое время кормила Микеланджело
грудью, когда мать заболела и лишилась молока.
Все эти четыре года, пока отец не женился во второй раз и Лукреция не
настояла на переезде во Флоренцию, мальчик при первом удобном случае
убегал в семейство Тополино. Он шагал по полю пшеницы, потом среди
серебристо-зеленых олив, перебирался через ручей, служивший границей
участка, и, поднявшись на холм, виноградниками спускался вниз, во двор
каменотеса. Здесь он молча садился на место и принимался тесать светлый
камень, добываемый в соседней каменоломне; обтесанные глыбы этого камня
шли на постройку нового дворца во Флоренции. Словно бы заглушая тоскливое
чувство одиночества, ребенок бил по камню точными, размеренными ударами, к
которым был приучен здесь с самого раннего возраста, когда каменотес дал
ему в руки, как давал своим собственным сыновьям, маленький молоток и
острое стальное зубило.
Усилием воли Микеланджело заставил себя подавить воспоминание: покинув