"Брэм Стокер. Навеки ваш, Дракула..." - читать интересную книгу автора

третьей справа от камина картине, в которой или за которой, как он помнил,
скрылась огромная крыса в прошлую ночь.
Едва взглянув на изображение, он страшно побледнел и резко отступил
назад, чуть не уронив на пол лампу. В ногах обнаружилась сильная слабость,
пот крупными каплями стекал со лба, и весь он дрожал, словно после приступа
лихорадки. Все-таки он был молод и здоров, поэтому нашел в себе силы
собраться и вновь подойти к картине. Собравшись с духом, он направил на нее
свет лампы и стал внимательно рассматривать. Картина была чисто протерта, и
поэтому на ней были видны даже мелкие детали.
Центром полотна был сам прокурор в своей тёмно-красной мантии. В его
лице - квадратном и волевом - отражались коварство, злоба, мстительность и
беспощадность. У него был чувственный рот, красноватый крючковатый нос,
словно клюв стервятника. Остальная часть лица имела мертвенно-бледный цвет.
Глаза были на редкость пронзительны и излучали зло. Глянув на них,
Малколмсон опять был вынужден в ужасе отшатнуться: это были глаза той
огромной крысы!..
В следующее мгновенье лампа едва не вывалилась из его руки: из угла
картины на него смотрела огромная крыса, полувысунувшись из своей норы.
Остальные крысы в доме притихли. Студент, однако, смог взять себя в руки и
не ушел от картины. Крыса опять исчезла, а он продолжил осмотр полотна.
Прокурор сидел на стуле из дуба с высокой спинкой справа от большого
каменного камина, а в углу был виден свисавший с потолка шнур, конец его
касался пола. Не в силах пошевелиться, Малколмсон смотрел на полотно и
узнавал свою столовую все больше и больше. Он стал сравнивать реальность с
тем, что было изображено кистью художника, взгляд его скользнул по углу
столовой и... он дико вскрикнул и уронил лампу на пол.
Там, на прокурорском стуле у камина, прижав лапой конец шнура, сидела
огромная крыса и неподвижно смотрела на студента прокурорскими дьявольскими
глазами. Если не считать завывания бури за окном, то в самом доме стояла
мертвая тишина.
Непроизвольно коснувшись ногой упавшей лампы, Малколмсон пришел в себя.
К счастью керосин не успел пролиться. Студент поднял ее и привел в порядок,
не спуская глаз с крысы, затем сказал вслух:
- Это у тебя не пройдет! Если мне все принимать близко к сердцу, то
утром меня можно будет уже везти в психиатрический госпиталь. Пора с этим
покончить! Я обещал доктору не пить крепкого чая. Он был прав! Я пил его
слишком много, и у меня возбуждены нервы. Я даже и не замечал этого раньше!
Наоборот, мне казалось, что я еще никогда в жизни не чувствовал себя так
хорошо... Но сейчас уже все в порядке, и никому не удастся сделать из меня
сумасшедшего!
Он решительными шагами направился к своему столу, выпил коньяка с водой
и сел работать.
Где-то через час он поднял голову от книг, так как внезапно стало тихо.
В трубах выл ветер, который стал еще злее; в окна стучал дождь; градопада не
было, но появилось ощущение, что стекла вот-вот рассыплются на мелкие
осколки; некоторые капли попали на стол, тем самым лишний раз напоминая, что
дом уже обветшал. Огонь под внезапно ворвавшимся порывом ветра угас и тлел
теперь красным светлячком. Малколмсон весь превратился в слух, положив
стиснутые кулаки на стол и напрягшись всем телом. Несколько времени в
комнате стояла тишина, а потом он уловил едва слышный скрип.