"Брем Стокер. Скорбь сатаны (Ад для Джеффри Темпеста) [F]" - читать интересную книгу автора

красивое и элегантное. Плохо сидящий сюртук часто покрывает спину первого
министра, и если вы увидите женщину, одетую в платье дурного покроя и
цвета, вы можете быть уверены, что она страшно добродетельна, известна
добрыми делами и, вероятно, герцогиня!
Он встал и притянул к себе свои соболя.
- Какое дело до платья, если кошелек полон! - продолжал он весело. -
Пусть только в газетах напишут, что вы миллионер, и, без сомнения,
какой-нибудь предприимчивый портной изобретет новый дождевой плащ а-ля
Темпест такого же мягко-зеленого художественно-линялого цвета, как ваше
теперешнее платье. А теперь поедем! Извещение ваших поверенных должно дать
вам хороший аппетит, и я хочу, чтобы вы отдали справедливость моему ужину.
Со мной здесь мой повар, а он не лишен искусства. Кстати, я надеюсь, что
вы окажете мне услугу, позволив быть вашим банкиром, пока ваше дело не
будет законно рассмотрено и утверждено.
Это предложение было сделано так деликатно и дружески, что я не мог
не принять его с благодарностью, так как оно освобождало меня от временных
затруднений. Я поспешно написал несколько строк квартирной хозяйке,
извещая ее, что должные ей деньги будут ей высланы по почте на следующий
день; затем, спрятав отвергнутую рукопись, мое единственное имущество, в
боковой карман, я потушил лампу и с новым, так неожиданно обретенным
другом покинул навсегда мое жалкое жилище и связанную с ним нищету. Я не
думал тогда, что придет время, когда я оглянусь на дни, проведенные в этой
маленькой невзрачной комнате, как на лучший период моей жизни, когда я
посмотрю на испытанную горькую бедность как на руль, которым святые ангелы
направляли меня к высоким и благородным целям, - когда я в отчаянии буду
молиться с безумными слезами, чтобы быть тем, чем я был тогда! Я не знаю,
хорошо или дурно, что наше будущее закрыто от нас. Стали ли бы мы
уклоняться от зла, если бы знали его результаты? Это вопрос сомнительный;
во всяком случае, в эту минуту я был действительно в блаженном неведении.
Я весело вышел из мрачного дома, где я жил так долго между разочарованиями
и трудностями, повернув теперь к ним спину с таким чувством облегчения,
которое не может быть выражено словами, - и последнее, что я слышал, был
жалобный вопль мирной мелодии, словно прощальный крик неизвестного и
невидимого скрипача.

IV

Перед подъездом нас ожидала карета князя, запряженная парой горячих
вороных рысаков в серебряной сбруе. Великолепные чистокровки били землю и
грызли удила от нетерпения; при виде хозяина щегольской ливрейный лакей
открыл дверцы, почтительно дотронувшись до шляпы; по настоянию моего
спутника я вошел первым и, опустившись на мягкие подушки, почувствовал
приятное сознание роскоши и могущества в такой силе, что казалось, будто я
уже давно оставил позади себя дни невзгод и печали. Ощущения голода и
счастия боролись во мне, и я находился в неопределенном и легкомысленном
состоянии, присущем долгому посту, когда абсолютно все кажется
недействительным или неосязаемым. Я знал, что я собственно не могу ощутить
достоверности моего изумительного счастья, пока мои физические нужды не
будут удовлетворены. И я был, так сказать, в колебательном состоянии. Мой
мозг кружился вихрем, мои мысли были смутны и бессвязны, и сам я казался