"Роберт Луис Стивенсон. Оллала (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

- Нет, не сегодня, завтра?
Видя, что решимость ее поколебалась, я снова обрел надежду. Я протя-
нул к ней руки и позвал: "Олалла!" Она метнулась ко мне и крепко прижа-
лась к моей груди. Горы заходили вокруг нас, земля под ногами закача-
лась: точно сильный удар обрушился на меня, и я на мгновение ослеп и ог-
лох. Но Олалла тут же оттолкнула меня, резко вырвалась и замелькала меж-
ду деревьями, как быстроногая лань.
Я стоял на холме и кричал во весь голос, рассказывая горам о своей
любви. Потом я пошел домой. Нет, не пошел - полетел. Олалла оттолкнула
меня, пусть. Но стоило мне позвать ее, она кинулась ко мне в объятия,
все остальное - девичьи причуды, которые свойственны даже ей, так непо-
хожей на всех других женщин. Уехать отсюда? О нет, моя Олалла, я не уе-
ду! Совсем близко от меня запела птица - в это время года птицы поют
редко, и я подумал, что это - доброе предзнаменование. И снова вся при-
рода - тяжелые незыблемые горы, легчайший листок, крохотная, быстрая в
полете мушка, тенистые рощи, - все опять поплыло передо мной, все приня-
ло новое обличье, полное жизни и ликующей радости. Солнце ударило по
склонам гор, как молот по наковальне, и горы заколебались; земля, обли-
тая мощным потоком света, откликнулась пьянящими ароматами, леса заалели
огнем. Я ощутил, как животворящие токи заходили в земле, наполняя ее
экстазом. Что-то первозданное, дикое, необузданное и неистовое было в
моей любви, вот он, ключ к тайнам природы! Камни под ногами, и те ожили
и стали моими единомышленниками. Олалла! Ее прикосновение пробудило во
мне то древнее чувство общности с землей, то ликующее настроение, кото-
рое человек утратил среди своих цивилизованных собратьев. Любовь пылала
во мне, как гнев, нежность яростно клокотала, я ненавидел, обожал, жа-
лел, боготворил ее. Мне казалось, что она связывает меня и с миром ушед-
ших и с чистым и милосердным богом: Олалла была для меня сразу и святой
и диким животным; воплощением невинности и скрытых, неукротимых сил зем-
ли.
Голова моя кружилась, когда я вступил во дворик замка, но вид сеньоры
тут же отрезвил меня. Она была вся лень и довольство; щурилась от яркого
солнца, наслаждаясь бездельем; ее безмятежная отрешенность подействовала
на меня, и я застыдился своего восторга. Я остановился на секунду и,
стараясь подавить в голосе дрожь, сказал ей как можно сдержаннее два-три
слова. Она посмотрела на меня со своим безграничным добродушием; ее
приглушенный голос шел из царства покоя, царства снов, и первый раз за
все время я вдруг почувствовал что-то похожее на уважение к этому невин-
ному, неизменно счастливому существу и подивился на себя, что оказался
способным на такое сильное возмущение духа.
На моем столе лежал листок той самой желтой бумаги, какую я видел в
комнате, выходящей на север; на ней было что-то написано карандашом ру-
кой Олаллы; я взял листок, и сердце у меня тревожно забилось. Олалла пи-
сала: "Если у вас есть хоть капля жалости к Олалле, если сердце ваше
способно сострадать несчастью другого, уезжайте отсюда сегодня же, зак-
линаю вас богом, честью, вашим добрым сердцем, уезжайте". Я смотрел на
записку в полном отупении, мало-помалу жизнь стала представать предо
мной, как она есть, - горькая и безрадостная; солнечный свет померк над
голыми вершинами, и меня затрясло от предчувствия надвигающейся беды.
Вдруг разверзшаяся пустота причинила почти физическую боль. На карту бы-