"Нил Стивенсон. Смешенье ("Барочный цикл" #2)" - читать интересную книгу автора

увлекательный рассказ Бара, сопровождаемый обильной жестикуляцией. В позе
д'Аво начало сказываться растущее нетерпение. В-четвертых, расспросы со
стороны д'Аво, вынудившие Бара достать гроссбух и отметить несколько пунктов
(надо думать, перечень кошелей, драгоценностей и прочего отнятого у Элизы
добра). В-пятых, д'Аво резко выпрямился, побагровел и несколько минут
энергично двигал челюстью; Бар сперва вздрогнул, затем на мгновение немного
обмяк, но тут же вновь подобрался и застыл в позе оскорбленного достоинства.
В-шестых, оба подошли к окну и посмотрели на Элизу (во всяком случае, так ей
казалось в подзорную трубу; на самом деле, разумеется, видеть они ее не
могли). В-седьмых, призвали адъютантов и надели шляпы. Для Элизы это был
знак собрать свою немногочисленную женскую прислугу и начать туалет. Она
позаимствовала платье из гардероба маркизы д'Озуар - прошлогоднее, однако
графу, пробывшему весь этот год в Дублине, оно должно было показаться новым.
Лишнюю ширину прихватили сзади при помощи булавок и нескольких быстрых,
стежков, которые, скорее всего, продержатся, если не вставать с кресла. А
вставать ради д'Аво Элиза не собиралась. Она села в большом салоне и шепотом
посовещалась с Бонавантюром Россиньолем. Бар и д'Аво добрались с флагмана за
несколько минут и теперь ждали в соседней комнате - настолько близко, что
можно было отчетливо слышать, как расхаживает из угла в угол Бар и шмыгает
носом простудившийся в морском путешествии д'Аво.
Россиньоль уже успел разобрать краденые письма. Некоторые он вручил
Элизе, и она разложила их на коленях, как будто читает. Остальные он забрал
себе, по крайней мере, на время, и удалился в другую часть дома, не желая
попадаться на глаза графу.
Через несколько мгновений Элиза распорядилась впустить посетителя.
Мебель расставили так, чтобы солнце светило графу в лицо. Элиза сидела
спиной к окну.
- Его величество призывает меня в Версаль доложить о ходе кампании,
которую его величество король Англии ведет, дабы вырвать остров из когтей
узурпатора, - начал д'Аво, когда вступительные формальности остались
позади. - Принц Оранский отправил против нас герцога Шомберга, который либо
трусит, либо впал в спячку и вряд ли что-нибудь предпримет в этом году.
- Вы охрипли, - заметила Элиза. - Это простуда, или вы много кричали?
- Я не боюсь повышать голос на тех, кто ниже меня. В вашем обществе,
мадемуазель, я буду вести себя сообразно приличиям.
Значит ли это, что вы оставили намерение подвесить меня над углями в
мешке с кошками? - Элиза перевернула письмо, в котором д'Аво писал кому-то,
что именно так следует поступать со шпионами.
- Мадемуазель, я несказанно шокирован, что вы поручили ирландцам
ограбить мой дом. Я многое готов вам простить. Однако, нарушив
неприкосновенность дипломатической резиденции - дворянского дома, - вы
заставляете меня думать, что я вас переоценил. Ибо я считал, что вы можете
сойти за благородную, а так поступают лишь люди подлого звания.
- Различие, которое вы проводите между подлым и благородным,
представляется мне настолько же произвольным и бессмысленным, как вам -
обычаи индусов, - отвечала Элиза.
- Вся тонкость как раз и заключена в произвольности, - указал д'Аво. -
Будь обычаи благородного сословия логичны, всякий мог бы их вывести и стать
благородным. Однако поскольку они бессмысленны и к тому же постоянно
меняются, усвоить их можно, только впитав кожей. Такую монету практически не