"Нил Стивенсон. Смешенье ("Барочный цикл" #2)" - читать интересную книгу автора

Она привыкла, что на нее смотрят, и не имела ничего против, однако
сейчас несколько напряглась. Россиньоль не проявил к ребенку никаких чувств,
не выказал ни малейшего желания быть его отцом. Не то чтобы это сильно ее
удивило; в каком-то смысле так было даже проще. Его влекло в ней то, что
располагалось на концах ее позвоночника - сложно сказать, которая часть
больше-, - но никак не душевные качества. И уж точно не ее отпрыск.
Людовик ХIV счел нужным объявить Элизу графиней. Помимо других
привилегий, это дало ей возможность бывать в версальском салоне Дианы, где
придворные играли в карты. Здесь она приметила одинокого скучающего
человека, который внимательно за ней наблюдал. Сама она тоже изнывала от
скуки. Как выяснилось, скучали они по одной причине: и он, и она знали,
какова вероятность выигрыша, и не видели смысла в азарте. Однако обсуждать
вероятность выигрыша и систему, позволявшую все время оставаться в барыше,
было увлекательно. Казалось неразумным или по крайней мере невежливым вести
эти разговоры рядом с карточными столами, поэтому Элиза и Россиньоль вышли
прогуляться в сад. Очень скоро беседа с карточных игр перешла на Лейбница,
Ньютона, Гюйгенса и других натурфилософов. Разумеется, сплетники наблюдали
за ними в окно, однако глупые придворные барышни, путающие моду со вкусом,
не находили Россиньоля привлекательным и не догадывались, что он - гений, не
признанный учеными мужами Европы.
В то же самое время - хотя Элиза поняла это лишь много позже -
Россиньоль внимательно оценивал свою собеседницу. Многие ее письма к
Лейбницу, а также от Лейбница к ней проходили через его стол, ибо он состоял
членом Черного кабинета, призванного вскрывать и читать всю заграничную
корреспонденцию. Россиньоль заметил, что письма эти на удивление длинны и
наполнены пустой болтовней о прическах и моде. Прогуливаясь с Элизой по
садам Версаля он на самом деле пытался определить, и впрямь ли она так
пуста, как представляется по письмам. Ответ был явно отрицательный: Элиза
обнаружила недюжинные познания в математике, метафизике и натурфилософии.
Россиньолю этого хватило, чтобы отправиться в фамильный замок Жювизи и
разгадать стеганографический шифр, которым Элиза переписывалась с Лейбницем.
Теперь он мог бы ее уничтожить или, по крайней мере, очень сильно ей
повредить, однако не пожелал. Между ними возникло взаимное влечение, которое
перешло в роман лишь тринадцать месяцев назад.
Если бы он проникся любовью к ребенку и предложил ей бежать в чужую
страну!... Только теперь Элиза осознала всю бесплодность подобных мечтаний.
Что ж (подумала она), будь мир населен исключительно людьми, которые любят и
желают друг друга симметрично, в нем было бы больше счастья, но меньше
занимательности. И, разумеется, в таком мире не нашлось бы места Элизе. За
несколько недель в Дюнкерке она лучше прежнего научилась приноравливаться к
тому, что посылает судьба. Не будет любящего отца - и ладно. Николь, бывшая
шлюха, подобранная в дюнкеркском портовом борделе, уже подарила ребенку
больше любви, чем он получит от Бонавантюра Россиньоля за всю жизнь.
- Вот и вы наконец! - промолвила Элиза после недолгого молчания.
- У криптоаналитика на службе его величества короля Франции много
обязанностей, - сказал Россиньоль. Он не важничал, просто сообщал факт -
Последний раз когда вы угодили в беду, год назад...
- Поправка, мсье: последний раз, когда вам стало об этом известно.
- C'est juste. [7] Тогда на Рейне начиналась война, и у меня был
предлог отправиться в ту сторону. Отыскав вас, мадемуазель, я постарался вам