"Лоренс Стерн. Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена" - читать интересную книгу автора

неописуемое волнение собственных жизненных духов, - и если в таком плачевном
состоянии расстройства нервов он пролежит девять долгих, долгих месяцев
сряду, находясь во власти внезапных страхов или мрачных сновидений и картин
фантазии? Страшно подумать, какой богатой почвой послужило бы все это для
тысячи слабостей, телесных и душевных, от которых потом не могло бы
окончательно его вылечить никакое искусство врача или философа.


ГЛАВА III

Приведенным анекдотом обязан я моему дяде, мистеру Тоби Шенди, которому
отец мой, превосходный натурфилософ, очень увлекавшийся тонкими
рассуждениями о ничтожнейших предметах, часто горько жаловался на
причиненный мне ущерб; в особенности же один раз, как хорошо помнил дядя
Тоби, когда отец обратил внимание на странную косолапость (собственные его
слова) моей манеры пускать волчок; разъяснив принципы, по которым я это
делал, - старик покачал головой и юном, выражавшим скорее огорчение, чем
упрек, - сказал, что все это давно уже чуяло его сердце и что как
теперешнее, так и тысяча других наблюдений твердо его убеждают в том, что
никогда я не буду думать и вести себя подобно другим детям. - _Но, увы_! -
продолжал он, снова покачав головой и утирая слезу, катившуюся по его щеке,
- _несчастья моего Тристрама начались еще за девять месяцев до его появления
на свет_.
Моя мать, сидевшая рядом, подняла глаза, - но так же мало поняла то,
что хотел сказать отец, как ее спина, - зато мой дядя, мистер Тоби Шенди,
который много раз уже слышал об этом, понял отца прекрасно.


ГЛАВА IV

Я знаю, что есть на свете читатели, - как и множество других добрых
людей, вовсе ничего не читающих, - которые до тех пор не успокоятся, пока вы
их не посвятите от начала до конца в тайны всего, что вас касается.
Только во внимание к этой их прихоти и потому, что я по природе не
способен обмануть чьи-либо ожидания, я и углубился в такие подробности. А
так как моя жизнь и мнения, вероятно, произведут некоторый шум в свете и,
если предположения мои правильны, будут иметь успех среди людей всех званий,
профессий и толков, - будут читаться не меньше, чем сам "Путь паломника", -
пока им напоследок не выпадет участь, которой Монтень опасался для своих
"Опытов", а именно- валяться на окнах гостиных, - то я считаю необходимым
уделить немного внимания каждому по очереди и, следовательно, должен
извиниться за то, что буду еще некоторое время следовать по избранному мной
пути. Словом, я очень доволен, что начал историю моей жизни так, как я это
сделал, и могу рассказывать в ней обо всем, как говорит Гораций, ab ovo.
Гораций, я знаю, не рекомендует этого приема; но почтенный этот муж
говорит только об эпической поэме или о трагедии (забыл, о чем именно);- а
если это, помимо всего прочего, и не так, прошу у мистера Горация извинения,
- ибо в книге, к которой я приступил, я не намерен стеснять себя никакими
правилами, будь то даже правила Горация.
А тем читателям, у которых нет желания углубляться в подобные вещи, я