"Михайло Стельмах. Правда и кривда (Укр.)" - читать интересную книгу автора - Нi, заносить, - ще бiльше спохмурнiв Григорiй Стратонович. Нiби
шукаючи розради, вiн стиснув пальцями струни, i вони обiзвалися стогоном. - Заносить? - перепитав Марко, думаючи, що ║ таке морське слово. - Не розумiю. - Що ж, колись розкажу про цей термiн, - з притиском вимовив останн║ слово. - А може, зараз? - Хiба вам не пора спочивати? Ви ж тiльки з нелегко┐ дороги повернулися. - I це зна║те? - Усе, що було до вiйни, потроху знаю про вас. I про вашу похоронну чув. I вашу матiр, як мiг, утiшав, бо и самому щось подiбне до похорону готувало життя. - Тепер? - Тепер не дивина. В мене ж було до вiйни, - боляче злетiли вгору i пiдломилися брови. - В тридцять сьомому роцi? - стрепенувся Марко, згадавши сво║. - Ще ранiше. - Ранiше?.. Еге, i вас, бачу, доля не милувала. То й розповiдайте, Григорiю Стратоновичу. Нiч довга, церква простора, можна не тiльки з святим гомонiти. Погомонимо i ми, грiшнi, щоб чистiшими чи розумнiшими стати. - Пригода моя, Марку Трохимовичу, довша ночi, та не свiтлiша за не┐. Скiльки рокiв i яких рокiв спливло, а вона и не дума║ тьмаритись, мов картина рiдкiсних фарб, - сказав Заднiпровський з гiркою посмiшкою чи грав пiсню про турецьку неволю? - Чув. Розтривожили, роз'ятрили нею. - Вона частка нашо┐ давньо┐ iсторi┐, а для мене - давньо┐ i недавньо┐. - Навiть недавньо┐? Х - Так. Чи не всi тепер думають, що турецька неволя була якихось триста-чотириста рокiв тому... - Правду кажете. - А я скуштував ┐┐ в тридцятих роках, - гнiвом i болем спалахнули очi, а красиве обличчя i особливо повiки видимо постарiли. - В тi роки я стрiчав свою молодiсть. Тодi менi не ходилось, а лiталось. Усе менi було любим, доступним, радiсним. I справдi, чого й бажати було? Куди не пiду - всюди жданий гiсть, за що не вiзьмусь - робота горить у руках, наука ж сама лiзе в голову, а тут ще й синi очi до серця добрались. На людях iдеш iз нею, мов з королiвною; на самотi - несеш до моря, як русалку, хоч i не любила моя Оксана моря, зрадливим називала. А я тiльки пiдсмiювався i забороняв стихiю ганьбити зрадництвом. Не радували Оксану нi мо┐ щедрi влови, нi химернi рiдкiснi створiння, здобутi з морських закапелкiв. Усе хотiла, щоб я пере┐хав на Полiсся, де бiля межирiччя i лiсу зросла вона. Ось там вода, так вода: бiля не┐ усi дiвчата синьоокими народжуються. А якi дiброви, бори! Напровеснi голубiють вiд пролiскiв, весною бiлiють в суничниках, влiтку червонiють од ягоди, а восени палають золотом i пурпуром. Я не погоджувався з нею, називав це мiсцевим патрiотизмом. - Хiба море ма║ менше кольорiв, нiж тво┐ лiси? - То пота║мнi кольори, -сердилась i морщилась Оксана. - В них жертовна |
|
|