"Ф.Степун, Семен Л.Франк. Освальд Шпенглер и Закат Европы " - читать интересную книгу автора

истории.
Итак, ясно, что Гетевский интуитивизм был главною моделью
Шпенглеровской физиономики. Разница только в том, что Шпенглер, как
безусловный романтик явно перенес свой интерес с природы на историю. Но
история не переносит того равнодушно справедливого к себе отношения, которое
не оскорбляет природы; потому она и отомстила Шпенглеру тем, что обязала его
к глубоко минорной транскрипции светоносного гетеанства. Второе решающее
влияние - безусловно испытанное Шпенглером - влияние Ницше.
Если у Гете Шпенглер заимствовал метод, то Ницше дал ему его главную
тему, тему европейского "dйcadence'а", тему цивилизации и гибели. Но если
отношение Шпенглера к Гете есть положительная зависимость, то с Ницше
Шпенглер глубоко связан формулой противоположности и, поскольку это возможно
для Шпенглера, формулой противоборства. Оба чувствуют, что корабль гибнет,
но Ницше жаждет спасения, а Шпенглер ждет гибели, Ницше одержим безумною
мечтою взрастить у себя за спиною крылья, улететь самому и унести на себе
душу гибнущего человечества. В этой вере в чудо - христианский пафос
антихриста Ницше. Его трагедия только в том, что он не видит, что для людей
христианского пафоса это чудо уже свершено Христом. Иной пафос у Шпенглера.
Пафос капитана на вышке гибнущего корабля: ни на что не надеяться, до конца
делать свое дело и мужественно пойти ко дну. У Ницше пафос подвига, у
Шпенглера пафос позы, в том высоком смысле, в котором он применяет этот
термин к героям античной трагедии.
Но Шпенглер связан не только с такими вершинами как Гете и Ницше. В
постановке проблемы культуры и цивилизации он созвучен с целым рядом так
глубоко презираемых им профессоров философии, с Зиммелем, Эйкеном, Коном,
Эвальдом.
Все эти ученые и целый ряд других много писали в последнее время о
вопросу культуры и цивилизации. 0 русской философии не приходится и
говорить, она вся, от Ивана Киреевского до Владимира Соловьева и Льва
Толстого, посвящена вопросу обезбоженья Европейской культуры, т. е. вопросу
Европейской цивилизации. Можно без преувеличения сказать, что вряд ли мыслим
современный философ, равнодушный к вопросам философии истории, которому
вопрос культуры и цивилизации не казался бы ее главным вопросом.
Оскудение религиозного чувства, распад монументальных форм искусства во
всяческого рода импрессионизме и эстетизме, утрата органического чувства
бытия, бесконечный проблематизм жизни, подмененной россыпью мертвых
переживаний, обезличенье человека механизмом, превращение его души в накипь
его профессий, смерть нации в космополитизме, - вот задолго до Шпенглера
указанные черты перерождения культуры в цивилизации.
Не нова и основная метафизическая мысль Шпенглера. Его убеждение, что
души культур свершают каждая свой одинокий круг, кружат каждая над своею
собственною смертью, не связанные друг с другом сквозным историческим
процессом, не объединенные в единое человечество. Эту мысль еще в начале
XVIII столетия высказывал и прочно обосновывал Вико, ее варьировал немецкий
историк Рюккерт, передавший ее Данилевскому, который в книге "Россия и
Европа" теоретически очень близко подходит к Шпенглеру.
Трактовка противоположности природы и истории не как противоположности
двух миров, а как противоположности двух точек зрения на единый мир, также
не может претендовать на безусловную оригинальность; она очевидно
представляет собою ничто иное, как сильно упрощенную и как бы