"Константин Михайлович Станюкович. Матроска" - читать интересную книгу автора

- И впрямь дурень! - весело шепнула она, скрываясь в воротах.
А писарек из кантонистов, Васька Антонов, известный среди кронштадтских
горничных как неотразимый сердцеед, победоносно закрутил свои усики и,
принимая свой обычный веселый, несколько хлыщеватый вид, весело зашагал по
улице, полный уверенности, что в конце концов, играя в любовь, он победит
неприступную матроску. Только муж скорей ушел бы в море, а уж он сумеет
"оболванить" эту строгую деревенщину. Тоже фордыбачится... Воображает, что
если мужнина жена, так уж к ней и не подступись!
- И не таких оболванивал! - самоуверенно вымолвил хорошенький писарек и
оскалил крепкие белые зубы, вспоминая свои многочисленные победы, стяжавшие
ему кличку "подлеца Васьки".


III

Весь день Аграфена стирала белье на дворе, близ крыльца, с ожесточенным
усердием женщины, привыкшей к работе и любящей работу. Мысли ее заняты были
бельем и разными домашними делами. "Писаренок", как называла она своего
робкого поклонника, промелькнул раз-другой в ее голове, возбуждая в матроске
чувства жалости и опасения, как бы муж не увидал дурака мальчишку, если он
повадится шататься около дома. Надо сказать, чтобы он не шатался, этот
писарек... Нечего-то дурить ему!
В полдень она сделала передышку, чтобы пообедать тюрькой и куском
вчерашнего мяса, и снова принялась за работу.
Убравшись с бельем, она сбегала в лавочку за колбасой и ситником,
поставила самовар, собрала на стол и в ожидании мужа, усталая, присела на
стул в своей небольшой комнате, которую они нанимали у старой
вдовы-матроски, торговавшей на рынке.
Эта низенькая комната с русскою печью, покосившимися углами и двумя
окнами почти в уровень с немощеным переулком, поражала своею чистотой. Видно
было, что хозяйка привыкла к опрятной домовитости и порядку и заботилась о
том, чтобы придать своему скромному жилью уютный вид.
Ситцевый чистый полог разделял комнату на две части. В одной был
небольшой стол, покрытый цветным столешником, несколько стульев, шкапчик с
посудой, гладильная доска и корзина с просушенным бельем. За пологом главное
место занимала большая двухспальная со взбитой периной кровать, прикрытая
разноцветным ватным одеялом, с горкою подушек в свежих наволочках. Большой
красный сундук с бельем и платьем, запертый висячим замком, дополнял
убранство спаленки. Прямо против кровати, в переднем углу, была устроена
божница с несколькими образами, суровые лики которых выдавали
старообрядческое письмо. Перед образами теплилась лампада и стоял ряд тонких
свечей желтого воска, которые зажигались по праздникам.
Покатый пол, сиявший белизной своих выскобленных и чисто вымытых досок,
украшался "дорожкой" из черной смолистой пахучей пеньки. Самодельные
ситцевые шторки закрывали окна от любопытных глаз, и на подоконниках
красовались горшки с цветами, преимущественно геранью. А на выбеленных
стенах висело несколько лубочных картин духовного содержания и - между ними
- большая раскрашенная литография, изображающая грешников в аду.
В начале седьмого часа пришел Григорий, вспотевший, красный и усталый
после целого дня работы в гавани, на бриге "Вихрь", на котором Кислицын был