"Константин Михайлович Станюкович. Матроска" - читать интересную книгу автора

- Тебе бы богу молиться, тиранство свое над людьми замаливать, а не за
бабами бегать!.. Песок сыплется, а он на грех облещать... Стыда в тебе нет,
старый пес... Тьфу!
Она плюнула и, бросив на адмирала уничтожающий, полный ненависти и
презрения взгляд, пошла прочь.
На мгновение старый адмирал ошалел - до того неожиданны были для него
дерзкие речи. Сообразив, наконец, их значение, он побагровел и, сжимая
кулаки, задыхающимся голосом прохрипел обычный свой окрик, разрешавший все
его недоразумения:
- Запорю!
Но, поняв в ту же минуту, что запороть эту матроску никак нельзя, он в
бессильной ярости выругал ее площадными словами и тихо поплелся назад,
как-то беспомощно и растерянно поводя губами своего беззубого рта,
распаленный еще более презрительным отказом этой красивой матроски.
- Ишь ведь подлый! - повторяла взволнованная, негодующая Аграфена.
Она первый раз встретила того самого генерал-арестанта, о котором не
раз слышала от мужа, знала, какую ненависть возбуждает этот начальник, и
рада была, что проучила "старого пса".
"Пусть, мол, от матроски услышал то, чего никто ему, злодею, не
скажет!"
Аграфена завернула наконец в небольшой глухой Дунькин переулок,
направляясь к ветхому деревянному домику, в котором квартировала, как в
нескольких шагах от дома увидела откуда-то появившегося и шедшего ей
навстречу, поскрипывая сапогами, молодого, пригожего и щеголеватого писаря в
новеньком сюртучке, в фуражке набекрень, с бронзовой цепочкой у борта и с
перстеньком на руке.
Давно уже приметила матроска этого писарька, юного, почти мальчика,
черноглазого, с румяными щеками и небольшими усиками, который в последнее
время что-то очень часто встречался с ней. То он появлялся на улице
непременно в то время, когда она шла, и следовал за ней на почтительном
расстоянии, то вдруг, обежав улицу, шел навстречу, потупляя при приближении
глаза. То он поджидал ее, притаившись где-нибудь у ворот, и робко и
восторженно, совсем не так, как другие, провожал ее восхищенными глазами.
Когда случалось перехватывать строгий взгляд матроски, хорошенький писарек
смущенно, словно виноватый, опускал глаза и так же быстро исчезал, как и
появлялся.
Груня, разумеется, понимала, что эти частые встречи не случайны, и не
сердилась. Порой даже, завидя писарька, усмехалась про себя, польщенная и
несколько удивленная таким упорным и деликатным ухаживанием. Этот
черноволосый, кудрявый паренек казался ей тихим и робким, ровно овца. Ни
разу не позволил он себе какого-нибудь охальства. Слова не вымолвил, взгляда
дерзкого не кинул... Только глаза пялит.
"Пусть, глупый, шляется, коли хочет. Не гнать же его с улицы... Да и за
что?" - не раз думала про себя Груня и только боялась, жалея писарька, как
бы муж не поймал его около дома и, обозленный, в пылу ревности, не прибил
бы. С него это станет. Бывали дела. Страх какой он ревнивый!
И теперь, бросив на писарька едва заметный быстрый взгляд, она увидала
его робкое, грустное лицо. С самым серьезным видом, не обращая на него ни
малейшего внимания, молодая женщина прошла мимо и невольно покраснела,
чувствуя на себе горячий, ласкающий взгляд писарька.