"Константин Михайлович Станюкович. Дуэль в океане" - читать интересную книгу автораи крупными губами, и слушал, полный сочувствия, его слова, дышавшие то
искренним негодованием, то восторженностью юнца ко всему чистому, хорошему и благородному. К концу перехода уж Сойкин не говорит я большую часть времени рисует. Он немного художник и мечтает по возвращении в Россию оставить службу и поступить в академию художеств. Ненависть между Байдаровым и Сойкиным усиливалась. Один не скрывал ее, другой, казалось, не обращал внимания на презрительные насмешки и высмеивание Байдарова в разговорах с другими. Они не разговаривали друг с другом и только официально-сухо раскланивались при встрече в кают-компании по утрам. Петр Васильевич уже раньше старался примирить их. Но все попытки ни к чему не привели. Петр Васильевич взял только с Байдарова обещание не издеваться в кают-компании над механиками. - Вы понимаете, что допустить этого в кают-компании не могу. Так не заставьте старшего офицера останавливать вас... - Слушаю-с! - официально отвечал Байдаров. - Я прошу у вас не официального: "слушаю-с", Николай Николаич! Я вашего слова прошу. Перед вами не старший офицер, а товарищ... И... вы... извините. Не понимаю этого... ненавидите Сойкина... - Слишком много чести для него... Я просто игнорирую его и не говорю с ним. - Вижу, вижу, Николай Николаич... Вы многих не признаете... достойными. Простите: большая в вас гордыня... Но хоть не высмеивайте и не оскорбляйте Сойкина, Николай Николаич. Ведь и самого терпеливого можно вывести из себя, прапорщик... Будьте великодушны, Николай Николаич! Петр Васильевич просил так взволнованно, но горячо, что Байдаров обещал не быть виновником неприятностей для Петра Васильевича. И старший офицер благодарил и успокоился. Истории не будет. И вдруг теперь? Сойкин бледен, как смерть. Наверное, Байдаров говорил что-нибудь нехорошее. Он ведь любит поражать оригинальностью бессердечных взглядов и травить мичманов... а механиков и артиллеристов считает чуть не идиотами, если они не молятся на него, как на божка. "А ведь дал мне слово... Какой несимпатичный человек!.." А "Васенька" в эту минуту воскликнул, весь вспыхивая, со слезами на глазах: - Ваша теория о женщинах безнравственна... позорна. Да... позорна. И вообще ваши взгляды... возмутительны... Я должен это сказать... Обязан... Мы, флотские, - аристократы, а другие - плебеи?! И матросы - рабы, а мы - живодеры? Нет... Неправда... Ретроградам скоро отходная... - Прежде выучитесь говорить прилично и избавьте меня от ваших пылких излияний... Не обидно, а... неостроумно. Изливайтесь своим единомышленникам, - рассчитанно отчеканивал медленно и тихо Байдаров и с презрительной, уничтожающей усмешкой взглянул на Сойкина. Петр Васильевич бросил котлету мясных консервов и, стараясь побороть волнение, проговорил: - Васенька! Ну что вы ершитесь... И то жарко, а вы... горячитесь... какой вы спорщик, голубчик? Вы все: "трах" да "трах", а Николай Николаевич |
|
|