"Константин Михайлович Станюкович. Кириллыч ("Морские рассказы")" - читать интересную книгу автора

за каждый секунд промедления порол. Так небось каждый марсовой изо всей силы
рвался, в бешенство, можно сказать, входил... Не о том думал, что упадет, а
как бы ему шкуру не спустил Сбойников. Всякий, значит, его опасался. Он
неисправки никогда не прощал. Что другое - пьянство или какую шкоду на
берегу простит, а неисправку по флотской части - ни боже ни! По самой этой
причине и старались.
- Не все же такие были, как Сбойников.
- Кто говорит... Этот был по жестокости первым во флоте, недаром ему и
прозвище дали генерал-арестанта, - но только, вашескобродие, на всех судах
без порки да без бою не выучивали. Такое, значит, было положение до войны...
Ну, а после, когда император узнал, как матросики Севастополь отстаивали,
другое положение определил... Теперь, сказывают, на флоте такого боя нет...
Правда это, вашескобродие?
- Правда, Кириллыч, - отвечал я.
- То-то один унтерцер мне в Севастополе сказывал, что нет, и легче,
мол, служить. И корабли пошли другого фасона... Без мачт, а то и есть мачты,
так только для виду: ни рей на их, ни парусов... Так всё паром ходят. Небось
матросу теперь и упасть-то неоткудова... Ходи себе по палубе... Но только,
вашескобродие, неказисты эти нонешние корабли... Видел я их в Севастополе...
- Не понравились?
- Вовсе дрянь против прежних! - промолвил Кириллыч тоном полнейшего
презрения. - Положим, теперь на их опаски меньше, а я так полагаю, что без
опаски какой и матрос!.. Теперь он вроде солдата, значит... только так, зря
матросом называется... А в старину мы настоящие матросы были... Бывало,
бежишь по рее и вовсе забываешь, что упасть можешь. Таким родом и я чуть не
убился, вашескобродие...
- Как так?
- Сорвался я в горячности с нока, да на лету уцепился как-то за
шкаторину и повис... Чувствую, нет силы моей держаться... Еще секунд, и
упаду на палубу... Вижу свою смерть... Но только спасибо этому самому
генерал-арестанту - не допустил.
- Как не допустил? - удивился я.
- А голосом, вашескобродие.
- Голосом? - переспросил я, недоумевая.
- То-то голосом. Увидал он меня в таком виде на шкаторине, да как
крикнет, дьявол, со всей мочи с мостика: "Насмерть запорю, такой-сякой,
ежели, говорит, упадешь. Держись!" И так я испугался этого крика, что зубами
вцепился в шкаторину... держусь. А тем временем конец подали с реи... И меня
подняли... Не подбодри он тогда меня страхом - не жить! - прибавил Кириллыч.
Кириллыч выдержал паузу и продолжал:
- Как просвистал боцман "с марсов долой!" - велел меня позвать.
Прибежал. А он стоит на мостике, ноги расставил, сам сгорбимшись маленько,
поглядел на меня своим пронзительным глазом и говорит: "Молодчина, Кириллов!
Слушаешься своего командира, а то лежал бы ты, такой-сякой, с пробитой
головой. Как это ты сорвался? По какой такой причине?" - "От горячности,
вашескобродие", - докладываю. "А отчего, спрашивает, ты руки за пазуху
спрятал?" - "Ногти, мол, сорваны и кровь, говорю, вашескобродие, каплет, так
чтобы не загадить палубы!" - "С рассудком ты, матрос. Ну, ступай, говорит, в
лазарет... там тебе пальцы починят, а за меня, говорит, пей десять ден по
чарке!"