"Константин Михайлович Станюкович. Кириллыч ("Морские рассказы")" - читать интересную книгу автора

своими.
- Он самый и есть... Очень мудреный был человек...
- Вы расскажите про него, Кириллыч...
- Да уж что худое говорить про покойника...
- Да вы не в осуждение...
Кириллыч примолк, и показалось мне в полутьме сумерек, будто бы мрачная
тень пробежала по его добродушному лицу от нахлынувших воспоминаний.
Он подавил вздох и, решительно сплюнув, начал:


III

- Его матросы так и звали "генерал-арестантом" за его жестокость.
Другого названия ему не было. Генерал-арестант да генерал-арестант!..
Сказывали, будто в балтинском флоте был такой же мучитель и было ему такое
же прозвище, только вряд ли балтийский был такой лютой, как наш! Его,
бывало, всегда назначали командиром на то судно, где какая ни на есть по
службе неисправка была. "Он, мол, собака, подтянет, приведет, можно сказать,
до самой точки..." А служба, вашескобродие, в Черном море тогда строгая
была... тяжкая... Двоих, примерно, до неспособности от линьков доводили,
зато третий, который ежели здоровье имел, вроде дьявола по матросской части
был... изо всех сил, значит, старался и службу свою справлял... Не то шкуру
небось спустят за всякую малость. Тогда шкуры-то нашей нисколько не жалели,
вроде будто по турецкому барабану били, не то что теперь, когда матросу
права дадены... Тогда, вашескобродие, случалось и до смерти запарывали...
Иди на том свете к господу богу с лепортом... а что которых малосильных в
чихотку вганивали - про то опять-таки один господь знал. Такое уж положение
в Черноморском флоте было, чтобы матрос был обучен как следовает... И ни
тебе ни суда, ни расправы матросику. Сунься-ка жаловаться? Узнаешь, как
скрозь строй гоняют! И все господа по такому положению словно озверелые
какие-то были. Другой мичман приедет из обучения добрый да жалостливый, из
лица бледнеет, как по субботам на баке стон стоном идет, а как прослужит
год-другой, смотришь - и сам так и чешет в ухо да приказывает боцманам
матросу шкуру снять... Привыкает... А надо вам сказать, что этот самый
генерал-арестант по службе первый, почитай, капитан был. По всем частям
дока... Ни один боцман его не проведет... А уж управлялся судном - одно
слово... И у его на судах первая по всему флоту команда была... Их и звали
чертями... Так вот как назначат Сбойникова на новое судно, он сейчас явится
на корабль... команду во фронт - и к им... А сам он из себя был небольшой,
коренастый, чернявый... Лицо точно у цыгана и глаза этакие пронзительные...
Идет это спешно, ус дергает, поздоровкается как следовает и зыкнет: "Знаете,
мол, такие-сякие, Сбойникова? Ежели, говорит, не знаете, то знайте, что я
меньше трехсот линьков в кису не накладываю. Помните это и старайтесь!" А уж
матросы и без того в тоске... Кто не знал генерал-арестанта?.. Слава богу!..
А все-таки как следовает, по всей форме в ответ: "Рады стараться,
вашескобродие!" Еще бы не рады! Хорошо. Угостивши таким родом матросов - к
офицерам на шканцах. "Так, мол, и так, господа офицеры, прошу служить как
следовает, а не то не извольте пенять. Я, говорит, с позволения сказать,
не... баба и бабства не потерплю... У меня, говорит, сейчас под суд...
Пусть, говорит, начальство разбирает!" Нагнавши это страху на офицеров, он