"Константин Михайлович Станюкович. Кириллыч ("Морские рассказы")" - читать интересную книгу автора

марш в каюту, а на другое утро ученье, а сам со склянкой стоит, минуты,
значит, отсчитывает... И ежели на какой секунд заминка с парусами ли, по
антиллерийскому ли учению, по пожарной ли тревоге - бывало, человек
пятьдесят пошлет на бак... И слово свое держал, меньше трехсот не
приказывал... И так, вашескобродие, каждый день терзал людей... Смотришь,
бывало, как полосуют нашего брата безо всякой жалости, так ровно в глазах
мутится. Так бы, кажется, и задушил этого дьявола... И был один такой
матросик, что не стерпел... Кинулся на его с ножом.
- Что ж он?
- Отстранился вовремя... Догадался, значит, по глазам...
- Что же было матросу?
- А такое он объявил ему решение: "Хочешь ты, говорит, помереть или
мало-мало идтить в вечную каторгу, так я тебя, такого-сякого, сей секунд
отошлю на берег и отдам под суд, а не хочешь, так получи пятьсот линьков, и
ничего, мол, я не видал... Подумай, говорит, пять минут и опосля приходи ко
мне. Помирать тебе, говорит, дураку, рано, в каторге, братец, сгниешь, а
шкура заживет..." Это он ему вдогонку.
- Ну, и что же выбрал матрос?
- Стал под линьки. Выдержал. А потом этого же самого матроса - как бы
вы думали, вашескобродие? - Сбойников в унтерцеры произвел... И все от
начальства тогда скрыл и строго-настрого приказал ничего не болтать... Тоже
по-своему пожалел... Не хотел загубить человека и нож этот самый простил...
Вот и поди ж ты. Зверь-зверь, а тут поступил правильно... И то надо сказать.
Тиранить он тиранил, а насчет пищи первый командир был! У него ни левизор,
ни баталер не смели, значит, обидеть матроса. Ни боже ни! Тут бы он не
пожалел... И насчет обмундировки, чтобы все матрос получал по положению... А
на вино, ежели работали хорошо, так своих денег сколько тратил. Всей
команде, бывало, от себя жаловал за каждый день... Небось денег стоит...
Совсем чудной был. А непреклонности своей не смирял... Даже и когда француз
пришел и многие офицеры притихли, - боялись, значит, - этот по-прежнему
остался генерал-арестантом... Еще жесточей стал.
- Вы, Кириллыч, с ним служили?
- То-то служил, и он меня - по правде сказать - мало тиранил. Даже
приверженность имел, - как-то смущенно прибавил Кириллыч. - В вестовые взял,
а потом с четвертого бакстиона перевел к себе, состоять при нем, когда его
назначили, значит, траншейным майором*, на самую опасную должность... А
вестовым я у его до войны два года прослужил... Тут-то я и пытался спознать
его...
______________
* Траншей-майор - наблюдающий за траншеями и за "секретами", скрытыми
от лица неприятеля. (Примеч. автора.)

- И спознали?
- Никак не спознал... Не разобрать евойной души... когда в ей зверь,
когда человек... Видно, такого бог уродил...
- А тяжело было служить вестовым?
- Вовсе даже было легко, потому Сбойников дома совсем легким человеком
был...
- Как легким?
- А так, вспылит ежели, обругает или вдарит в зубы, только и всего... А