"Константин Станюкович. В шторм" - читать интересную книгу автора

фонарей эта толпа испуганных людей производила тяжелое, угнетающее
впечатление. Кто-то, громко охая, проговорил, что "пора, братцы, надевать
чистые рубахи"*.
_______________
* Перед крушением у русских матросов есть обычай надевать чистые
рубахи. - П р и м. а в т о р а.

Но в ту же минуту раздалась энергичная ругань боцмана, вслед за
которой тот же сиплый басок боцмана проговорил:
- Ты у меня поговори!.. Смущай людей! Я тебе задам рубахи! А еще
матросы!
И снова посыпалась звучная ругань, успокоившая испуганных людей.
Как и утром, образной, старик Щербаков, сидел на прежнем месте у
машинного люка, окруженный кучкой матросов.
И его монотонный голос, торжественный и умиленный, громко и отчетливо
читал под раскаты грома:
- "В день же тот исшед Иисус из дому, седаше при море. И собрашася к
нему народи мнози, якоже ему в корабль влезти и сести. И весь народ на
бреге стояша..."
У самого трапа, держась за него руками, стоял Кириллов и чуть слышно
всхлипывал.
- Кириллов, ты? - окликнул его Опольев.
- Я, ваше благородие!
- Что ты? Никак ревешь?
- Страшно, Лександра Иваныч, да и Щербаков жалостно читает.
- Стыдись... ведь ты матрос?
- Матрос, ваше благородие! - отвечал, стараясь глотать слезы, молодой
матросик.
- То-то и есть! Ну полно, полно, брат... Никакой опасности нет! -
ласково проговорил мичман и, сам бледный и взволнованный, потрепал по
плечу своего вестового и, держась за перила трапа, отдернул люк и вышел на
палубу.
Цепляясь за пушки, пробрался он на ют, под мостик и, взглянув кругом,
в первую минуту оцепенел от ужаса.
Корвет метался во все стороны, и волны свободно перекатывались через
переднюю часть. Гром грохотал не переставая, и сверкала молния, прорезывая
огненным зигзагом черные нависшие тучи и освещая беснующийся океан с его
водяными горами и палубу корвета с вышибленными в нескольких местах
бортами. Катера одного не было - его смыло. Казалось, шторм достиг своего
апогея и трепал корвет, стараясь его уничтожить, но корвет не поддавался и
вскакивал на волну и снова опускался, тяжело ударяясь и скрипя, словно бы
от боли. Матросы толпились на шканцах и на юте, держась за протянутые
леера*. По временам, при ослепительном блеске молнии, все молча
крестились.
Капитан стоял у штурвала, рядом с шестью рулевыми, правившими рулем,
и отрывисто указывал, как править. При свете фонаря видно было его
истомленное, бледное и страшно серьезное лицо. Тут же стояли старший
штурман Иван Иваныч и старший офицер.
_______________
* Л е е р а - веревки, протягиваемые вдоль судна во время