"Константин Станюкович. В шторм" - читать интересную книгу автора

брус, являющийся продолжением мачты.

- Есть! - отвечал мичман и, приставив ко рту рупор, крикнул:
- Марселя крепить! Марсовые к вантам!
И когда марсовые матросы подошли к вантам, продолжал:
- По марсам!
Крепко держась руками за вантины, матросы тихо и осторожно полезли по
веревочной лестнице и, достигнув марсов, расползлись по стремительно
качающимся реям. У молодого офицера замер дух при виде этих маленьких
человеческих фигур на высоте, раскачивающихся вместе с реями и крепивших
паруса при таком адском ветре. Ему все казалось, что кто-нибудь да
сорвется и упадет за борт. И он не спускал с рей испуганных глаз. И
капитан и старший офицер тоже не спускали глаз. Видно, и их беспокоила та
же мысль.
Но матросы цепко держались и ногами и руками. Держась одной рукой за
рею, каждый другой убирал мякоть паруса, и, когда все было окончено,
Опольев с облегченным сердцем скомандовал:
- Марсовые, вниз!
Затем были поставлены штормовые паруса, и капитан сказал Опольеву
своим обычным повелительным тоном:
- Если что случится, дать знать... Да на руле не зевать! - крикнул
он, чтобы слышали рулевые.
И ушел отдохнуть. Наверху, кроме вахтенного Опольева, остался старший
офицер.
К концу вахты молодой мичман уже свыкся с положением, и буря уж не
так пугала его. И когда в полдень он сменился и спустился в кают-компанию,
то вошел туда с горделивым видом человека, побывавшего в переделке. Но на
его горделивый вид никто не обратил внимания.
По случаю погоды "варки" не было, и обед состоял из холодных блюд:
ветчины и разных консервов. Обедали в кают-компании с деревянной сеткой,
укрепленной поверх стола, в гнездах которой стояли приборы, лежали
обернутые в салфетки бутылки и т. п. Вестовые с трудом обносили блюда, еле
держась на ногах от качки. Обед прошел скоро и молчаливо. Обычных шумных
разговоров и шуток не было, да и аппетит у многих был плохой. Один только
старый штурман ел, по обыкновению, за двоих и выпил обычную свою порцию за
обедом - бутылку марсалы.
После обеда все разошлись по каютам.


IV

К ночи ветер достиг степени шторма.
Опольев, совсем одетый, дремавший у себя в койке, внезапно проснулся
от какого-то страшного грохота. Очнувшись, он увидал, что вся его каюта
озарена светом молнии. Затем снова мрак и снова раскаты грома над головой.
Он ощупью нашел двери каюты и вышел в жилую палубу, едва держась на
ногах. Корвет положительно метало во все стороны. В палубе никто не спал.
Матросские койки висели пустые. Бледные и испуганные, сидели подвахтенные
матросы кучками и жались друг к другу, словно бараны. Многие громко
вздыхали, шептали молитвы и крестились. При слабом свете качающихся