"Константин Станюкович. Утро (Из дальнего прошлого)" - читать интересную книгу автора

сегодня! - прибавил Павел Никитич.
И, словно бы считая неудобным быть при матросах необыкновенно
радостным и счастливым, он спустился с мостика с серьезным и озабоченным
лицом доки старшего офицера и пошел на свой обычный утренний осмотр
клипера.
Когда Павел Никитич спустился, сопровождаемый боцманом, в палубу,
боцман нашел, что время было доложить старшему офицеру о беде - и не при
матросах, а без свидетелей, когда старший офицер, по мнению Иваныча,
кое-что понимающего в психологии, легче "входит в понятие".


IV

- Осмелюсь доложить, ваше благородие!.. - угрюмо начал боцман.
- Осмеливайся... докладывай, Иванов! - с шутливым благоволением
сказал старший офицер.
- Команда вроде потерянной из-за эстой беды, что стряслась, ваше
благородие! - еще подавленнее и угрюмее докладывал боцман на ходу.
- Что такое? Какая беда, скотина? - тревожно спросил старший офицер,
внезапно остановившись и повернувшись к боцману.
И маленькие, только что веселые глаза сердито забегали и зло смотрели
на боцмана, вдруг испортившего превосходное настроение Павла Никитича.
- Дианка пропала, ваше благородие! - промолвил боцман с таким мрачным
видом, точно сообщал о необыкновенном несчастии.
- Капитанская собака? Дианка? Куда ей пропасть? - испуганно протянул
старший офицер, еще не поверивший, казалось, этому неожиданному и крайне
неприятному известию.
Он знал, как любил командир "Красавца", капитан второго ранга
Бездолин, Дианку и какое произведет на него впечатление пропажа его
единственного и верного друга, как называл Дианку молчаливый и хмурый
капитан.
- Весь клипер обшарили с капитанским вестовым Мартышкой, ваше
благородие! Нигде нет. Мартышка вовсе взревел от страха... Беда!
- Так где же Дианка? - растерянно спросил Павел Никитич.
Боцман не без снисходительности к бессмысленному вопросу старшего
офицера ответил:
- Надо полагать, что за бортом, ваше благородие!..
- Конечно, за бортом, осел!.. Значит, матросы? Этакая возмутительная
подлость!.. Ты, боцман, как допустил? Как опозорил своего старшего
офицера? Понимаешь ли, что матросы сделали? - резко и отчеканивая слова,
говорил Павел Никитич, слегка бледнея.
"Пустой человек. Один форц, и нет настоящего понятия. Только одного
себя обожает и о себе понимает!" - подумал боцман.
И, взволнованный огульным обвинением команды, он горячо проговорил:
- Команда непричинна, ваше благородие!
- Врешь!.. Потатчик!
- Дозвольте обсказать, ваше благородие!
- Ну?
- Врать не стану, ваше благородие, что команда не очень уважала
капитанскую собаку за ейный подлый характер. Животная, а понимала себя