"Константин Станюкович. Утро (Из дальнего прошлого)" - читать интересную книгу автора

- Я не топил подлой суки!
Бычков вытаращил глаза.
- Так зачем винился?
- А ты думал, вас, дураков, пожалел? - с наглым цинизмом
откровенности возбужденно проговорил Зябликов.
И после паузы продолжал:
- По правде объясняй, что не топил собаки - шкуру сдерут, старший
офицер обещал, - а наври на себя, так отпорят с рассудком... И вы,
правильные анафемы, оставите меня в покое за Дианку, а то бы избили.
- Проучили бы... это верно, Елисейка... А ты не обижайся... Очень
обозверели ребяты...
- Подлец Елисейка, мол, во всем виноватый?! Взяли бы греха за
напрасный бой. Виноватый в Дианке, может, потом пьяным проговорится, а я с
переломанными ребрами. Глупые вы матросы, вот что! И старший офицер тогда
поймет, как он скрозь понимает человека... Сволочь! - озлобленно прибавил
Зябликов.
- То-то дырявая душа! - подтвердил Бычков.
- Я, скажем, последний матрос... подлец, но только на такую подлость
не пойду... А он... во всем парате благородный?.. Довольно обозначил...
Понял. Приму сто линьков безвинно, а как придем в Франциски, сбегу... Ну
вас, обормотов! Живите по глупости, как свиньи, а я по своему уму не
согласен. Найду линию. Сам себе господином буду... Никто не посмеет на
твою личность... Можешь ты это понять, Бычков? Не понять вам,
необразованной матрозне!..
Действительно, Бычков недоумевал и только хлопал глазами.
И наконец добродушно промолвил:
- Здоров ты хвастать, Елисейка. Вовсе ты не матросского звания
человек...


VIII

Капитан, небольшого роста брюнет, лет под сорок, с красивым,
энергичным и суровым лицом, обрамленным заседевшими бакенбардами, с рано
поседевшими волосами, сухощавый и крепкий, хмурый и задумчивый, ходил взад
и вперед по каюте, когда старший офицер вошел в каюту.
- С добрым утром, Алексей Алексеич, - осторожно и серьезно-печально
промолвил старший офицер.
Капитан остановился.
- Здравствуйте, Павел Никитич, - официальным суховатым тоном сказал
Бездолин, протягивая небольшую, длинную и худую руку с обручальным
кольцом.
Густые его брови нахмурились, и у переносицы собрались морщины.
Черные глаза, серьезные и пронизывающие, вопросительно смотрели на
старшего офицера.
Этот взгляд всегда беспокоил и смущал Павла Никитича, в это утро
особенно.
Он, невольно краснея и торопясь, проговорил:
- Мне неприятно, что приходится доложить вам, Алексей Алексеич, о
неожиданном происшествии... Ваша Дианка пропала.