"Константин Станюкович. Утро (Из дальнего прошлого)" - читать интересную книгу автора

Павел Никитич и большинство офицеров восхищались выдумкой умной
собаки, которая подгоняет лодырей, слегка хватая за ноги.
Только доктор Иван Афанасьевич, не особенно друживший с
кают-компанией, штурман, недолюбливавший флотских, и один мичман
возмущались.
Но никто не решился обратить внимание командира на поведение Дианки.
Старший офицер отказывался докладывать капитану о "вздоре", о том, что
собака, играя, носится за матросами, а другие не хотели вмешиваться не в
свое дело.
Да капитан и ни с кем не входил в разговоры. Только говорил по службе
и был лаконичен.
В офицерах капитан возбуждал неприятное и досадное чувство робости и
какого-то невольного страха перед импонирующею властностью неустрашимости
и дерзкого хладнокровия. Его одиночество и нелюдимость и суровая
молчаливость интриговали и оскорбляли офицеров. Все были недовольны
"мрачным капитаном", как часто называли его.
Несмотря на год командования клипером, он оставался неразгаданным и
загадочным. Конечно, еще чаще судачили о нем в кают-компании и пробирали
его главным образом за то, что держит себя отчужденно, и, нарушая морские
традиции, не приглашает офицеров по очереди к себе обедать и отказался раз
навсегда обедать по воскресеньям в кают-компании, да и на берегу тоже
всегда один. А со старшим офицером, своим ближайшим помощником, еще
молчаливее и скрытнее и не особенно дает ему самостоятельности. Это
случилось как-то само собой, без объяснений с какой бы то ни было стороны.
Капитан, казалось, не очень-то ценит Павла Никитича, но не разносит. А
Павел Никитич старается еще более и еще более боится капитана. Капитан
никого не хвалит и никому не делает резких замечаний. И, будто не доверяя
никому, во время шторма или во время плавания в опасных местах не сходит с
мостика и простаивает долгие часы подряд, ни с кем не советуясь. Он только
приказывает.
Интересной и пикантной темой в кают-компании было самое неожиданное
для всех согласие Бездолина на назначение его командиром "Красавца" взамен
заболевшего капитана.
А Бездолин недавно вернулся из трехлетнего дальнего плавания, пробыл
с семьей только полгода и... снова в дальнее плавание на три года...
Разве было можно морякам не "ошалеть" от удивления, когда жена
капитана была, конечно, обворожительная женщина тридцати лет и было двое
детей у них, разумеется, прелестные?
И после долгой разлуки только шесть месяцев остаться с
"очаровательной женой" и "прелестными детьми"?
Конечно, явилось предположение о "страшной" семейной драме.
Разумеется, нашелся в лице мичмана Нельмина сплетник не без
"выдумки", который, как все сплетники, знал "все... все" про ближних и
потому, конечно, месяца через два после ухода из Кронштадта сообщил в
кают-компании имя любовника очаровательной жены капитана и...
- Вы понимаете?! - воскликнул с увлечением мичман.
И на основании письма одного товарища, полученного в Гревзенде,
письма, в котором сообщались смутные слухи, мичман рассказал с
подробностями, именно и обличавшими сплетню, о том, как "безумно
влюбленный" в жену Бездолин, истосковавшийся за три года, вдруг узнал, что