"Константин Станюкович. Утро (Из дальнего прошлого)" - читать интересную книгу автора

заглядывала ему в глаза, лизала его руки и была особенно нежна и льстива,
когда ей хотелось получить вкусную кость на тарелке. Нечего и говорить,
что Дианка была послушна и предупредительна, угадывала желания капитана,
не осмеливалась при нем выражать своего неудовольствия и старалась
какой-нибудь забавной штукой обратить на себя внимание капитана и
заставить его улыбнуться...
С офицерами Дианка была приветлива и даже льстива, когда приходила на
мостик полежать на припеке, без капитана, и знала, что вахтенный офицер не
особенно доброжелателен к ней. Но стоило показаться капитану, чтобы Дианка
стала держать себя независимо и подчас вызывающе. И тогда смелей
попадалась под ноги офицеру и даже ворчала, если ее отгоняли.
С матросами Дианка положительно была заносчива и требовательна на
почтение от них, особенно когда была в близком соседстве с капитаном или с
офицером. Но, если ей случалось оставаться без защиты, она принимала
обиженный и предупредительный вид и улепетывала в капитанскую каюту или на
мостик, лишь только замечала серьезные намерения какого-нибудь матроса
незаметно ткнуть или ударить ее.
Она просто-таки не терпела матросов.
При всяком удобном случае Дианка выказывала недобрые чувства и даже
презрение к ним и старалась куснуть матроса помоложе, точно понимая, что
такой побоится серьезно огреть капитанскую собаку, и нападала на него с
большим коварством и обыкновенно не в присутствии капитана.
С самым подлейше-невинным видом собаки, словно бы почувствовавшей
раскаяние и потому виновато и льстиво вилявшей хвостом, приближалась она к
матросу. И, когда тот доверчиво начинал трепать Дианку, она быстро кусала
и удирала на мостик.
С высоты мостика, вблизи вахтенного офицера, она с прежним, словно бы
насмешливым, спокойным высокомерием смотрела на обманутого и, казалось,
думала:
"Однако этот матрос глупее щенка".
Но необыкновенная изобретательность Дианки шла дальше. Она приняла на
себя хлопотливую и, во всяком случае, небезопасную обязанность, которая
особенно нравилась ей, удовлетворяя ее злое чувство к матросам.
Как только раздавался окрик боцмана: "Пошел все наверх!" - и матросы
торопливо выбегали на палубу, Дианка как бешеная летела вниз и кусала за
икры последних, поднимающихся по трапам матросов, причем чувствительнее
кусала тех, кто внушал ей большую ненависть.
Как ни лукава была Дианка, налетавшая на матросов из засады и
стремительно, ей все-таки приходилось получать торопливые пинки. Они
озлобляли собаку и только изощряли ее хитрость, усиливая кровожадное
удовольствие охоты.
Чаще других и ожесточеннее бил Дианку, когда ловил ее на палубе,
Зябликов, нередко ходивший с покусанными икрами.
Взаимная ненависть их усиливалась, и они боялись друг друга.
Команда была уверена, что командир не знает о такой коварной охоте за
матросами. И от кого мог он узнать об этом? Правда, боцман два раза
докладывал старшему офицеру о подлом характере Дианки и о том, что ребята
"обижаются" на нее.
Но Павел Никитич только смеялся и говорил:
- Глупости. Со вздором лезешь.