"Сан-Антонио (Фредерик Дар). Волк в бабушкиной одежке" - читать интересную книгу автора

другой отдел.

- По правде говоря, это нельзя еще назвать делом, - уточняет Манье. -
Никакого правонарушения еще не произошло. В конце концов, позволяется же
делать подарки своим современникам, даже подарки стоимостью в четырнадцать
миллионов.

Какое-то время мы вглядываемся друг другу в глаза, как два окулиста,
взаимно и одновременно ищущие повреждения радужной оболочки, затем я
пододвигаю технарю обертки и банкштексы.

- Вот единственные документы, Манье, которыми я располагаю. Не думаю,
что они нам что-то прояснят, тем не менее исследуй-ка их, кто его знает.

Затем, поскольку день угасает, а мой голод разгорается, я пожимаю
поварешку рыжего и спускаюсь.

Перед входом в наш большой Сарай столпотворение. Смех, крики,
восклицания, проклятия, апелляции, брань и лай. Я пробиваюсь сквозь толпу и
обнаруживаю Храбреца Берю в одной из тех экстравагантных ситуаций, на
которые он мастер. Он держит на поводке превосходного сенбернара, желая
запихнуть того в такси. Но зверюга отказывается и в доказательство тщательно
опрыскивает кузов тачки. Он, наверное, напился пива и не облегчался часов
восемь, ибо никак не закончит. Шофер, русский недобитый белогвардеец,
протестует и отказывается от такой сногсшибательной клиентуры.

Берюрье доказывает ему с применением соответствующей терминологии, что
собаки имеют право ездить в такси. Князь Такссупов отвечает, что собаки-то
может быть, но не телята. Естественно, Берюрье угощает его "сам телок";
услыша это, шофер вылезает и производит штрафной удар а-ля Копа по вертлюгу
псины, которая, забыв о своем предназначении спасателя людей, вцепляется ему
в штаны. Русский требует полицию. Берюрье немедленно удовлетворяет его
просьбу, предъявляя свое удостоверение.

Пес возобновляет полив машины, которая с этой стороны стала
чистехонькой. Четырнадцать человек помирают со смеху. Тут уж я вмешиваюсь:

- Что за цирк, Толстяк? Ты что, готовишь номер для юбилейного концерта
самодеятельности?

- Хочу вернуться домой, вот и все, - мечет громы и молнии Здоровяк.

- С этим мамонтом?

- Ты не узнаешь его?

Я рассматриваю сенбернара и качаю головой.

- Нет, а разве это кто-то из домашних?