"Фредерик Дар. Хлеб могильщиков" - читать интересную книгу автора

кровать, и обнажил великолепную ногу и крепкое бедро. Мне казалось, я
чувствовал его тепло и бархатистость. Всколыхнувшаяся жалость толкнула меня
к ней. Это было уже серьезно: я ее любил. И я хотел ее...
Я встал на колени и погладил ее пепельные волосы. Она дернулась и
сбросила мою руку.
- Оставьте меня!
- Жермена, я знаю, что огорчил вас, но так было надо. Я должен был
открыть вам глаза. И я должен вам сказать: я люблю вас. Со мной это не
впервые, конечно, но так сильно никогда... И никогда так быстро... Для вас я
готов на все.
Глупо это говорить, но это сильнее меня, я не могу сдержаться.
Женщина не шевелилась. Я наклонился и поцеловал ее припухшие от слез
губы. Она не оттолкнула меня, но и не ответила на мой поцелуй.
Я вышел из комнаты, унося на губах вкус ее печали. После этого я пошел
продавать мяснику уютненький гроб, обитый шелком.

5

Два дня прошли без происшествий. Я втягивался в мой новый быт, продавая
всякую похоронную дребедень, даже помогал укладывать умерших в гроб и
сопровождал их в церковь в старом катафалке папаши Кастэна. Я убеждал себя,
что эта работа не для меня и я не должен расслабляться от провинциальной
жизни. Но прожитые годы были нелегки, и мне было приятно плыть в томительной
легкости весенних дней.
Провинция как опиум. Воздух здесь сладок, и жизнь не так суматошна, как
в Париже. Она медлительна, тяжеловесна и более значительна.
Могильщик был доволен мной. Я продавал все по первому классу.
Да, это были два дня пустых и легких. Обедал в столовой шефа. Жермена
хорошо готовила, и мне доставляло удовольствие поглощать ее блюда и смотреть
на нее.
С тех пор как я поцеловал ее, она почти не разговаривала со мной. Я
видел, что женщина раздосадована происшедшей между нами сценой. Ее гордость
бунтовала, и ее терзали угрызения совести из-за Мориса.
Что касается Кастэна, он все больше лез мне в душу, бурно и
красноречиво суля златые горы. Если верить ему, то я и был зачат и рожден на
свет, чтобы продавать гробы. В общем-то он был неплохой парень. У него был
скверный характер, как у всех желудочников, и он презирал свою жену, на
которой женился при таких особых обстоятельствах. Но жить с ним было можно,
мне во всяком случае.
Но на третий день разразилась драма. Мы только что отвезли очередного
покойника в часовню для отпевания и возвращались в магазин. Кастэн
рассказывал мне о своей военной службе, что, кажется, умиляло его. Мимо
прошел единственный в городишке продавец газет. Кастэн купил вечернюю
газету, выходившую трижды в неделю. Как и все обитатели маленьких городков,
он был очень привязан к своей газете. Он остановился, чтобы прочитать
заголовки на первой странице. Я воспользовался этим, чтобы прикурить
сигарету. Выдохнув голубоватый клуб дыма, я заметил сквозь него, как Кастэн
побледнел. Он стоял молчаливый, неподвижный, с приоткрытым от удивления
ртом.
- Что-то случилось? - обеспокоился я.