"Сан Антонио. Мое почтение, красотка." - читать интересную книгу автора

истинное и неоспоримое удовольствие. Она кусает мне губы, зубы, язык... Ее
пулемет* обладает редкой проворностью.
Наконец я отодвигаюсь.
- Спасибо,- говорю.- Было очень приятно. Думаю, я попрошу Деда Мороза
принести мне в подарок девочку вашего класса.
Она не отвечает. О чем она думает? Не надо вкалывать ей "сыворотку
правды", чтобы узнать. Хелена говорит себе, что у самого крутого
сотрудника французской секретной службы странные манеры. Что касается
меня, я слушаю гул самолета, ищущего посадочную площадку. Возможно, старик
Стивенс сигналит ему электрическим фонариком. Дощатая хижина - это своего
рода аэровокзал, а ровное поле, где я чуть не протянул ноги,- тайный
аэродром.
Через несколько минут профессор и планы полетят по ночному небу в
неизвестном направлении. В общем, я остался в дураках.
Есть слова, которые подстегивают мою гордость.
Я резко срываю тачку с места, делаю безупречный разворот и гоню в сторону
хижины. Машину болтает, как утлое суденышко в бурном море. Управлять
трехколесным транспортным средством не фонтан, это я вам говорю!
Хелена поворачивает ко мне свое прекрасное лицо. По нему, словно скатерть
по столу, расстелено удивление.
- Удивляетесь, Хелена?- спрашиваю я.
- Что вы делаете?
- Номер международного класса, как и обычно... Я выезжаю на край поля.
Самолет продолжает кружить. Посреди огромного поля темноту рассекает луч
света. Как я предполагал, Стивенс показывает пилоту, как заходить на
посадку. Я выключаю зажигание. Хелена тут же начинает орать что есть мочи,
чтобы привлечь внимание профессора. Все шлюхи одинаковы: мозгов у них не
больше, чем в щипцах для колки сахара... Как нежная Хелена надеется, что с
такого расстояния ее услышит старик, над которым летает самолет!
- Не утомляйся, красотка, а то сорвешь голосовые связки и тебя придется
вести к врачу...
Она понимает и начинает злиться из-за того, что я совершенно прав.
Я говорю себе, что ее придется нейтрализовать, если хочу иметь полную
свободу рук. Как? В моем распоряже-нии нет ни клочка веревки... Если бы
это был мужчина, я бы прописал порцию безотказного снотворного кулаком, но
не могу я колотить такую красивую киску.
Я выхожу из машины и заставляю Хелену занять место за рулем. Она
подчиняется, не понимая. Тогда я заставляю ее сунуть руки внутрь руля, а
когда она это сделала, снимаю с себя ремень и крепко связываю ее лапки.
- Вот,- говорю я ей.- Сиди спокойно. Надеюсь, я ненадолго.
Теперь мне нужно какое-нибудь оружие, хотя бы простой штопор.
Я сую руки в кармашки дверей, но достаю из них только запасные свечи и
дорожные карты. Еще никому не удавалось выдержать осаду с такими скудными
запасами вооружения.
Тогда я иду заглянуть в багажник. Там только монтажная лопатка для шин и
канистра бензина. Этого мало, но лучше, чем ничего. Я беру и то, и другое.
Ночь черна, как конгресс священников-негров. Луна спряталась за тучами.
Она права, что помогает мне. Обычно мы с ней хорошо ладим. Согнувшись
пополам, я направляюсь к Стивенсу. Он перестал играть в смотрителя маяка,
потому что самолет сел в трехстах метрах дальше. Я не вижу старика. Было