"Сан Антонио. Мое почтение, красотка." - читать интересную книгу автора

бы глупо наткнуться на него в темноте. Я не забываю, что у него в руке
револьвер, и наверняка в нужный момент он этого тоже не забудет.
Вдруг я замечаю его благодаря огням самолета. Он бежит что есть духу,
прижимая к груди маленький портфель Я бросаюсь вперед. Он не должен сесть
в этот самолет, иначе планы ракеты будут потеряны для Франции.
Открывается дверца самолета. На поле опускается прямоугольник желтого
света. Я различаю гигантский силуэт. Тип что-то кричит. Стивенс отвечает
радостным воплем. Я его понимаю. Ему не терпится покинуть страну, воздух
которой за последние несколько часов стал для него вреден.
Я тоже несусь вперед, по-прежнему вооруженный флягой с бензином и
лопаткой. Без этого груза я бы уже догнал Стивенса. Я даже не думаю
приглушать звук моих шагов, потому что два мотора самолета продолжают
реветь. Профессор потерял шляпу, и его седые волосы растрепались. Нас
разделяют пять метров... Четыре... Три... Здоровенный малый, стоящий в
проеме, замечает меня, но ему неизвестно, враг я или сообщник Стивенса. Он
ждет объяснений. Я их ему дам. Я добегаю до самолета почти одновременно с
профессором. Только тогда Стивенс обнаруживает мое присутствие. Он так
изумлен, что замирает.
К счастью, моя реакция чуточку получше, чем у пирога с мясом. Я поднимаю
канистру и обрушиваю ее на кумпол папаши Стивенса. Это производит странный
звук, похожий на стук буферов столкнувшихся вагонов. Старик падает второй
раз за ночь. Пилот сует руку в карман своего комбинезона. Вернее, мне
следовало бы сказать "в один из карманов", потому что их у него несколько.
Я поднимаю лопатку и швыряю ее прямо ему в морду. Он шатается и отступает.
Должно быть, у этого парня харя из железобетона. Я хватаюсь рукой за край
самолета, подтягиваюсь и влезаю внутрь. Игра состоит в том, чтобы не дать
пилоту вытащить оружие. Его рука ныряет в карман, и в тот же момент я бью
его ботинком в челюсть. Я снова думаю, что оглушил его, и снова вижу, что
он только пошатнулся. Очевидно, его мамочка обжиралась кальцием, когда
была беременна. Мне уже приходилось сталкиваться с амбалами таких
габаритов. Этого типа не свалит с ног даже двадцатитонный танк. Чтобы его
уделать, надо встать утром пораньше и взять себе в союзники бульдозер. По
моей спине пробегает дрожь. В туристском самолете теснее, чем на вокзале
Сен-Лазар. Мой единственный шанс на спасение - бегство. Я выпрыгиваю из
самолета и захлопываю дверцу, после чего прячусь под крыло. Я жду, что мой
противник бросится за мной в погоню, но ничего подобного. Несколько минут
вообще ничего не происходит. Может, он ищет фонарь, чтобы осветить меня?
Я жду и с грустью констатирую, что парень отказывается от продолжения
борьбы и думает только о бегстве. Моторы начинают гудеть сильнее.
И тут мне приходит нетривиальная мысль. Вы должны были заметить, что
нетривиальные мысли - это мой конек.
Выбравшись из-под самолета, я подбираю канистру, открываю, обливаю фюзеляж
и включаю зажигалку.
Раздается "плюх", и в небо взметаются красивые яркие огоньки, освещая
ночь. Тем временем самолет начинает разбег по полю. Воздух разжигает
огонь. Потом самолет отрывается от земли, и я смотрю, как он поднимается в
ночи самым прекрасным факелом, который можно себе вообразить. Не знаю,
может, это реакция перенапряженных нервов, но мне становится смешно. Я
хохочу так, как еще никогда не хохотал, сгибаюсь от смеха пополам, плачу,
задыхаюсь, дрожу и... И резко останавливаюсь. У меня перехватило дыхание.