"Октавиан Стампас. Цитадель ("Тамплиеры" #3) " - читать интересную книгу автора

словом. Поначалу Исмаилу это было и странно, и неприятно, но постепенно он
понял, что ничего странного тут нет. Как раз это нормально, когда люди
молчат, если у них нет настоящей темы для разговора. Стало как-то ясно, что
выспрашивать у этого обомшелого куска горного урочища, кто он, как его
зовут, откуда он родом, из какого он племени, и сколько ему лет,
бессмысленно. Все равно не скажет, потому что это не имеет значения.
Может быть спросить его о себе, что делать ему после выздоровления,
ведь оно уже близко. Куда идти? К кому? Подумав немного, Исмаил решил и
этих вопросов тоже не задавать. Откуда этому угрюмому отшельнику знать эти
вещи. Он хороший лекарь, но стоит ли делать из него пророка и учителя
жизни? Безусловное следование чьим бы то ни было советам не всегда благо.
События недавнего прошлого убедили его в этом. Имеет смысл попробовать
пожить какое-то время без всякого учителя. Ибо некоторые из них склонны к
пожиранию своих лучших учеников.
Лишь об одном, Исмаил счел необходимым заговорить с молчаливым
знахарем, о собственном имени, хотя бы лишь для того, чтобы закончить тот
старый разговор.
Гудел огонь в каменной выбоине. Висели над огнем три закопченных
котелка, источая разные, причудливо сплетающиеся ароматы. Сполохи огня
пробегали по закопченным стенам жилища, и прихотливо освещали фигуру
примостившегося возле огня хозяина хижины.
- Ты сказал мне, что нужно сменить имя, почему? - спросил, без всякого
предисловия, Исмаил, как будто продолжая разговор, прерванный лишь
мгновение назад.
Старик медленно покосился на него, его взгляд показался Исмаилу
мертвым.
- Ты думаешь, что меня будут разыскивать, чтобы убить до конца?
Исмаилу и самому, его собственный вопрос показался каким-то мелочным,
ничтожным. Ему стало вдруг очень стыдно. Он был уверен, что ответа никакого
не последует и уже готов был с этим смириться. Но ошибся. Гора в шкурах
медленно приподнялась. Развернулась.
- Пошли, - послышался тяжелый голос.
Больной хотел было заметить, что ходить он еще не может, что ноги не
слушаются. И куда это, собственно, нужно идти и зачем? Но ничего этого он
не сказал, слова просто замерли в горле. Вместо этого, Исмаил медленно
спустил свои изувеченные ноги, окрашенные свежими шрамами, на каменный пол,
оперся руками о край ложа и сцепив на всяким случай зубы, оттолкнулся.
Хижина зашаталась. Исмаил хотел вскрикнуть, но загрыз во рту непрошеный
стон осколками зубов. Старик был уже снаружи. Исмаил несколько раз
осторожно вздохнул и сделал первый шаг по направлению к дверному проему.
Второй, третий. Пахнуло свежим, опасным, веселящим воздухом. Вот он уже
снаружи. Мир навалился на него весь разом, со всеми своими красками,
звуками, запахами, всем открывшимся перед глазами объемом. Горный пейзаж
давал огромный простор для глаз. Исмаил опять чуть не вскрикнул, и
зашатался. Он ожидал чего-то удивительного, но не смог скрыть удивления. Он
чувствовал себя, как статуя, которую вынудили двигаться, он боялся
рассыпаться при каждом шаге. Одновременно он ощущал себя ребенком, только
что появившимся на свет.
Когда он немного привык к неистовости открывшихся красок, то различил
в пейзаже фигуру старика. Он манил Исмаила к себе, находясь шагах в