"Октавиан Стампас. Цитадель ("Тамплиеры" #3) " - читать интересную книгу автора

двадцати от входа. Зачем так далеко?! Расстояние казалось больному еще
совершенно непреодолимым. Но не подчиниться было нельзя. Преодолевая
окаменение членов, спотыкаясь, скрипя зубами от боли, он добрел-таки до
старика. Он думал, что тот заставил его проделать этот громадный путь всего
лишь затем, чтобы продемонстрировать открывающийся с этой точки вид. Полная
мощи и величия красота каменного вала, захваченная некогда сосновыми и
кедровыми зарослями. Но Исмаил ошибся, старик позвал его не за этим. Взяв
грубыми, почти негнущимися пальцами своего подопечного за предплечье и
довольно сильно сжав его, он сказал:
- Не сюда.
- Что?
- Вот, - старик показывал не на отроги Антиливана, а на небольшую
глубокую расселину в скале, где скопилась дождевая вода.
- Смотри.
Исмаил наклонился и вскрикнул. На него смотрело жуткое, чужое лицо,
похожее на мозаичную маску, поросшую дикой клочковатой бородой. Исмаил изо
всех сил старался найти в ней свои прежние черты, но они почти полностью
пропали в этом месиве шрамов. Впору было усомниться в факте собственного
существования. Да существует ли теперь на свете человек по имени Исмаил,
сын красильщика из Бефсана?
- Тебе надо взять другое имя, - сказал за спиной у него тяжелый голос.
Исмаил закрыл глаза, боясь, что отразившееся в дождевой воде видение,
запомнится ему и будет властвовать в сновидениях. Хватит с него хохочущей
рожи Синана.
- Какое же мне взять имя, старик?
- Ты теперь, наверное, Анаэль.
- Анаэль? Что это за имя? Я не слыхал такого никогда.
- На одном древнем языке оно означает - "внемли мне Бог".
С тех пор они больше не разговаривали. Исмаил, почти все время
проводил в прогулках вокруг хижины своего спасителя. Прогулки эти
становились все продолжительнее. Была у него мысль пойти в ученики к
старику, научиться его ремеслу, проникнуть в его тайны и приобрести власть
над человеческим здоровьем, а стало быть и волей. Кроме того, такая планида
давала ему возможность большую часть времени проводить вдали от людей, что
при его нынешнем облике было наилучшим выходом. Старик хоть и молчаливо, но
однозначно уклонился от чести заиметь последователя. Охапку травы,
собранной однажды Исмаилом на изумрудных лугах, сверкавших под солнцем от
утренней росы, он почти брезгливо вышвырнул за порог берлоги. Исмаил не
обиделся. Что ж, надобно будет поискать другие пути. И он искал и в прямом
и переносном смысле. Блуждание по горной, абсолютно безлюдной местности
более, чем что-либо другое, способствовало прояснению мыслей. Грандиозность
и великолепие природных картин возводили размышления выходца с того света в
план величественного откровения.
Тот факт, что владетель замка Алейк оказался всего лишь злобным и
трусливым обманщиком, вызвал в Исмаиле страшную духовную лихорадку, основы
мира треснули, своды обрушились. Потеря веры в человека с опущенным веком,
умертвила сердце верующего. Без всякого преувеличения можно было сказать:
он умер. Лишь очень малая часть, нечто почти неуловимое, перешло от почти
умершего ассасина к едва выжившему уроду. Исмаил вынужден был признать, что
старик был прав, предлагая ему назваться каким-нибудь новым именем. Вряд ли