"Октавиан Стампас. Проклятие ("Тамплиеры" #5)" - читать интересную книгу автора

поза его сделалась еще более горделивой. Чувствовалось, что он весьма
уверен в себе.
- Признаешь ли ты себя в тех прегрешениях в коих тебя обвиняют?
- Сначала я бы хотел узнать, в чем именно меня обвиняют.
- Признаешь ли ты, что пил вино как в дни скоромные, так и в дни
постные? Признаешь ли ты, что соединялся со вдовами и отроковицами как
естественным, так и противоестественным образом? При знаешь ли ты, что
всяческими угрозами и хитростями склонял к содомскому греху молодых служек
и рыцарей?
Арман Ги выпятил нижнюю губу и шумно втянул воздух тонким, неприятно
заостренным носом.
- Что ж, я не буду отпираться, тем более, что у вас сколько угодно
желающих подтвердить эти факты. Я делал то, о чем ты говоришь!
- Итак, ты признаешь, что согрешил!? - грозно возвысил голос Жак де
Молэ.
- Я признаю только то, что это было, но отказываюсь признать все, мною
содеянное грехом и преступлением.
- Объяснись, - предложил Великий Магистр.
- Может быть я и нарушал букву нашего писаного устава, но при этом
ничуть не грешил против духа Орденского. Я вел себя в границах древних
традиций. Ибо не можете же вы, верховные управители и капитуляры, не знать,
что винопитие было весьма и весьма распространено и даже поощряемо среди
рыцарей Храма в те славные времена, когда белый флаг с красным крестом
наводил ужас на неверных в Святой Земле. Возможно винопитием слегка
скрашивались трудности службы в тех местах. Что же касается женщин... да,
здесь есть преступление перед высшей нашей хранительницей и единственной
дамой достойной нашего поклонения - девой Марией. Но, если вы не
предубеждены против меня, то признаете, что соединение с женщиной в те, уже
упоминавшиеся мною, героические времена не считалось смертельным,
неотмолимым грехом. Хранительница наша знает, на что я готов во имя ее
славы, и знает, что поселянки эти, о коих идет речь, сходились со мною по
доброй воле и даже с превеликой охотой.
Присутствующие молчали, подавленные напором этой зверской демагогии.
Можно спорить с человеком заблуждающимся отчасти, но как говорить с тем,
кто...
- Что там еще? Содомирование служек и рыцарей юных... Опять, тут я
вынужден обратиться к памяти вашей, и указать на древние орденские
традиции. Может быть неписаные, от непосвященных скрытые, но безусловно
имевшие место и даже лежавшие в самой основе и сердцевине орденской жизни.
Было заведено побуждать братьев к сожительству, дабы они не стремились
соединиться с женщинами вне храмины, и не подвергали себя риску выдать, по
слабости душевной, страшные орденские тайны. Я знаю, что у Бернара
Клервоского содержится осуждение содомии, но ведь устав этот, не будем
притворяться, есть лишь внешняя ширма, скрывающая тайну внутреннего, то
есть истинного посвящения. А при нем, при посвящении истинном,
позволительны некоторые вещи, по сравнению с которыми желание поласкать
соблазнительного юнца может быть признано делом невинным, если даже не
богоугодным.
Когда Арман Ги закончил говорить, установилась гробоподобная,
неестественная тишина. Великий Магистр молчал, молчали и приехавшие с ним