"Октавиан Стампас. Древо Жизора ("Тамплиеры" #4) " - читать интересную книгу автора

Монбар, Роже де Мондидье, Людвиг Зегенгеймский, Робер де Краон, Амбруаз де
Шатору, Бизоль де Сент-Омер, Гуго де Лангр и так далее. Робер де Шомон
решил всегда говорить, что с ним в седле - душа Робера де Пейна, его
дальнего родственника, которого, после взятия Иерусалима, Годфруа Буйонский
назначил рыцарем Христа и Гроба, и хотя орден сепулькриеров просуществовал
немногим больше года, Робер де Пейн был славным рыцарем, и к тому же
тезкой.
До Константинополя удалось дойти только осенью, к этому времени
зарядили дожди, начались болезни. У тамплиеров прибавилось заботы - имея
при себе разные восточные снадобья, они лечили больных, отказываясь от
мзды. Ожидалось, что в столице Восточной империи будет отдых, пополнение
провианта, передышка в долгом и трудном пути. Но василевс Мануил потребовал
от крестоносцев, чтобы они не задерживались в его великом городе и весьма
скудно пополнил запасы продовольствия. Переправившись через пролив,
крестоносцы разделились на три потока - часть немецкого войска, под
предводительством епископа Фрайзингенского двинулась вдоль берега Эгейского
моря, обходя все заливы и бухты; Конрад горел желанием пройти дорогой
первых крестоносцев через места знаменитых, сражений - Никею, Дорилей,
Икониум; король Франции, войско которого было страшно обозлено на немцев,
двигавшихся постоянно впереди и забирающих себе все подношения жителей тех
местностей, через которые двигался поток, решил идти между епископом
Фрайзингенским и императором - через Пергам, Смирну, Эфес и Лаодикию. Робер
сожалел, что дорогой Годфруа Буйонского, Боэмунда Таррентского и Раймунда
Тулузского пойдут не французы, а немцы, но таинственное звучание названий
городов Апокалипсиса завораживало его слух, и он смирился, тем более, что
тамплиеры одобряли путь, выбранный Людовиком.
Дожди не прекращались, и когда дорога пошла через горы, идти стало
гораздо труднее. Вскоре пришло страшное известие о том, что войско
германского императора было атаковано турками и почти полностью перебито, а
сам Конрад поспешил возвратиться в Константинополь, чтобы там зазимовать и
дождаться пополнения. Тревога наполнила сердца. Каждый знал, что в пути
можно встретиться со злобными мусульманами и понести потери, но ведь не в
такой же степени. Робер мечтал о битве. Ему казалось, что тамплиеры одни
способны дать отпор любому количеству турок и вписать первую славную
страницу в летопись этого похода. Но вскоре после Рождества, войско
Людовика встретилось с остатками наголову разбитого войска епископа Отто
Фрайзингенского, которые двигались куда глаза глядят, лишь бы подальше от
того страшного места, где турки нанесли им сокрушительное поражение. От той
пышности и воодушевления, с какими начинался поход, не осталось и следа.
Ошалевшие от страха немцы кричали французам:
- Не ходите туда! Не ходите туда! Господь против нас!
Но Людовик остался непреклонен.
- Погибнем мы или пробьемся, - сказал он, - это наш путь, и - так
хочет Господь!
В горах Лаодикии Робер, наконец, познал, что такое война. Здесь каждый
день на крестоносцев нападали хищные отряды сельджуков, сначала осыпали
стрелами, затем выскакивали, чтобы дать быстрый бой и снова скрыться среди
расщелин знакомых и хорошо изученных гор. Робер жаждал настоящего сражения,
но война оказалась подлым оводом, который нападал врасплох, именно тогда,
когда ты его меньше всего ждешь, и жалил под лопатку или в загривок.