"Октавиан Стампас. Древо Жизора ("Тамплиеры" #4) " - читать интересную книгу автора

солидарности и желая снова привлечь внимание Элеоноры.
Жалкие потуги Глостера не укрылись от внимательного взора короля.
Глядя на то, как тот жадно ловит слова и взоры королевы, а королева в свою
очередь целиком увлечена своим новым любимчиком, Людовик усмехался и думал:
"Побудь-ка и ты в моей шкуре, сумасброд!"
Кансоны Бернара де Вентадорна имели в тот вечер шумный успех. В
изящных и безукоризненных стихах он воспевал скорбь от неразделенного
любовного чувства, пел о какой-то Донне, холодной, как лед, в то время, как
королева Франции взирала на этого невысокого и худенького человека, и в
глазах у нее был отнюдь не лед.
Обряд посвящения Жана и Робера в рыцари состоялся в поле, под сенью
Жизорского вяза. Среди гостей и родственников оказалось несколько
тамплиеров, которых возглавлял командор Филипп де Вьенн. Они были облачены
в белые одежды, а белые плащи украшались красными крестами, окруженными
золотыми иерихонскими трубами. Любимый ученик Бернара Клервоского, папа
Евгений III, благословляя рыцарей Христа и Храма в поход против мусульман,
присвоил ордену эту новую эмблему, пожелав, чтобы стены вражеских крепостей
рухнули от одного только приближения храбрых рыцарей, как некогда
рассыпались они от звука труб иерихонских. Кроме того бросались в глаза
красивые фибулы, выполненные из серебра, с изображением двух всадников на
одном коне и надписью: "Signum militum Christi"*. [Печать воинства
Христового (лат.).] Эту тамплиерскую Печать утвердил тридцать лет назад все
тот же Бернар Клервоский на синоде в Труа. Гийом де Шомон был рад приезду
тамплиеров, хотя и проворчал, глядя на их новые знаки отличия:
- Ну вот, теперь уж и бедные Храмовники украшаться взялись!
Отец Бартоломе сослужил подобающий сему случаю молебен, который
показался и Жану, и Роберу нескончаемо долгим и тягостным. Вот уж трижды
пропели "Отче наш", а он снова за Псалтырь взялся. Но, наконец, по
благословению священника Гийом де Шомон взял в руки пояс с ножнами, в
которые был вставлен меч Жизоров, выкованный Гуго де Шомону, основателю
Жизорского замка, самим святым Гуго Воителем - так, во всяком случае,
гласила легенда. На лезвии меча, возле самой рукояти, видна была надпись,
означающая имя меча: "Браншдорм" - "Ветвь вяза".
Началась цингуляция - обряд опоясывания посвящаемого рыцаря мечом.
После того, как Жан был опоясан, он встал на колени, склонил голову и
услышал:
- Во имя Отца и Сына и Святого Духа раб Божий Жан посвящается в
рыцари, дабы беззаветно служить Господу Нашему Иисусу Христу. Аминь.
Затем начался обряд посвящения Робера. Меч, которым его опоясали, был
древнее. По преданию, он принадлежал еще королю франков Сигиберту VI и
носил имя "Гриффдурс" - "Медвежий коготь", и не случайно - ведь считалось,
что этого Сигиберта родила медведица.
"Вот ведь, древнее у него меч-то..." - жалея, что закончился обряд,
думал о Робере Жан, но то, что произошло дальше вовсе не могло уложиться в
его голове. После того, как Робер тоже стал рыцарем, к нему подошли
тамплиеры и закончили обряд принятием его в Орден Бедных Рыцарей Храма
Соломонова в качестве новициата, то есть новичка-послушника. Но ведь это
означало, что Робер не просто становится рыцарем, а рыцарем-тамплиером!
"Как же так?! - хотелось закричать Жану. - Почему его, а не меня?! А когда
же меня?! Ведь меня надо было сначала, а потом его!"