"Октавиан Стампас. Рыцарь Христа (Тамплиеры - 1) " - читать интересную книгу автора

прыгнул бы в огонь, дабы наказать вышедшее из повиновения тело.
Не знаю, почему мне и в голову не пришло тогда обратиться мысленно к
молитве, ведь только в ней было спасение. Но я был словно опален, я ничего
не соображал, все мысли и чувства путались и рвались на мелкие кусочки,
сердце в груди колотилось страшно, но никак не лопалось от напряжения,
стучало и стучало, словно молот. Время тянулось медленной пыткой, и
казалось, целая вечность прошла, прежде чем снова раздался голос, отдаленно
похожий на голос Адельгейды, столько в нем теперь было муки похоти:
- Бэр, ведомый Саломеей, дочерью Иродиады, войди к нам и познай нас, и
дай нам познать тебя.
Я по-прежнему слышал лишь звуки, но воспаленное воображение уже являло
мне отчетливую картину того, как тучный Бэр фон Ксантен подходит к круглому
ложу, измятому во время любовных утех троих предшественников, как он,
пыхтя, снимает с себя одежды, как он сопит, вскарабкиваясь на постель, как
с мычаньем входит в объятья заколдованной Адельгейды, которая обречена
принять на этом позорном ложе всех собравшихся здесь мужчин. Всех, кроме
меня? Или... О, нет, Боже, избавь меня...
Фон Ксантен был недолог. Я уже слышал, как с легким скрипом снова
вращается ложе, как вращение замедляется, ибо скрипы становятся дольше, и
вот:
- Генрих, ведомый первосвященником Каиафой, войди к нам и познай нас,
и дай нам познать тебя.
- Прошу, не сейчас,- прозвучал голос императора.- Я почему-то ослаб,
когда смотрел на Бэра. Пусть молодой Зегенгейм взойдет перед тем, как
наступит мой черед. Развяжите Зегенгейма.
Меня принялись отвязывать от кресла, в эту минуту я с ужасом осознал,
что плоть моя снова восстала. С глаз моих сняли повязку, и я увидел
Адельгейду, извивающуюся на круглом ложе. Щеки ее пылали, глаза смотрели
мутно, длинные черные волосы перепутались, жаркие, распахнутые чресла были
обращены ко мне, руки тянулись в мою сторону, зазывая. А на полу вокруг
ложа лежали головы и руки живых мертвецов - Ликиона, Саломеи, Вараввы,
Дакиана.
Меня окончательно развязали, вытащили из рта кляп, вместе с которым
выудился целый сгусток вязкой слюны, поставили на ноги и отпустили.
- Людвиг, ведомый Ульпианом, жрецом Капитолийским, войди к нам и
познай нас, и дай нам познать тебя.
Меня стало трясти. Плоть моя толкала меня на совершение святотатства.
Я оглянулся по сторонам. Взгляд мой коснулся насмешливого взгляда
императора.
- Смелее, мой мальчик! - гоготнул Генрих.
Я взглянул на Годфруа Буйонского. Глаза его были обращены долу, а
почувствовав на себе мой взгляд, Годфруа и вовсе отвернулся и заговорил о
чем-то с сидящим рядом Удальрихом. Ему было совестно, и этот стыд Годфруа
вдруг придал мне силы.
- Возьми ж с пола голову и руку и положи их к ложу наслаждений,-
пробормотал стоящий возле меня Тесселин де Монфлери.
Я посмотрел на него грозно, и он тоже отвел свой взгляд. Тут я и вовсе
собрался с духом, размашисто перекрестился и, осеняя все вокруг себя
крестными знамениями, принялся громогласно читать молитву Иисусову. Что тут
началось! Все вскочили со своих мест и бросились ко мне. Но было поздно.