"Иван Фотиевич Стаднюк. Человек не сдается " - читать интересную книгу автора

на этого "адъютанта".
На земле лежал фашист-эсэсовец. Под гимнастеркой оказалась черная
танкистская форма. В петлицах блестели металлические черепа над скрещенными
костями. На груди - фашистский знак. В карманах - немецкие документы и
деньги.
- Ясно, что теперь делать? - сурово спросил Маслюков.
- Ясно.
И все, кто был здесь из командиров и политработников, захватив с собой
по два - три солдата, пошли вдоль колонны, чтобы уничтожать переодетых
гитлеровцев, которые хотели разоружить колонну хитростью, пытались не дать
людям организоваться для отпора. Узнавали их по автоматам, по брезентовым
ремням на гимнастерках. Без предупреждения стреляли в упор. На ходу говорили
с солдатами, объясняли им обстановку.
Не удавалось найти "полковника" - "представителя штаба армии". Он как в
воду канул.

19

Время шло. Приближался рассвет шестого дня войны. Темень ночи делалась
синеватой и не такой, густой. И вместе с этим росло напряжение людей.
Готовились к бою.
1 Младший политрук Лоб Григорий Романович погиб на рассвете 28 июня
1941 года близ деревни Боровая (примерно в 45 километрах юго-западнее
Минска!). Шестнадцать лет спустя автору этой повести удалось узнать, что
жена Григория Лоба - Анна Иосифовна Лоб, эвакуировавшаяся вместе с другими
семьями военнослужащих из местечка Ивье, Барановичской области, в ночь на 24
июня 1941 года добралась до деревни Теплухи, что в пяти километрах от г.
Осиповичи, и 25 июня родила там сына, которого назвала Григорием. Сейчас
семья Лобов живет в г. Полоцке. [93]
На случай, если фашисты упредят готовившуюся на них атаку и бросят на
автоколонну танки, вырыли щели, одиночные ячейки, приготовили связки гранат.
Нескончаемая цепь окопов тянулась по обеим сторонам дороги. В некоторых из
них теснились женщины и ребятишки... Брустверы ощетинились стволами винтовок
и пулеметов.
Машины укрыть было некуда, так как враг - сзади, спереди и справа.
Слева - лес, обрамленный глубоким рвом, а за ним болото.
Старший батальонный комиссар Маслюков и младший политрук Маринин, держа
наготове пистолеты, шли вдоль колонны в ее хвост - один по одну сторону
машин, второй по другую. Напоминали людям, что скоро в атаку, подбадривали,
отдавали приказания пулеметчикам - в атаке не отставать от цепи... И все
надеялись столкнуться с "полковником".
Маслюков - суровый, собранный, не похожий на того добродушного
насмешника, каким многие знали его совсем недавно; даже походка комиссара
стала какая-то по-особому энергичная, а взгляд - властный, повелевающий.
Маслюков и не догадывался, что уже само его присутствие в автоколонне,
попавшей в хитро расставленную ловушку, придавало людям силу и уверенность.
Но наверняка никто не догадывался, что он - этот крупный мужчина с твердым,
суровым взглядом - задыхался от злости на самого себя; ведь это он, хоть не
надолго, но позволил переодетым фашистам распоряжаться в колонне. Может,
поэтому так мучительно хотелось ему лично, своей собственной рукой